Михаил Делягин - Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки»

Не будем забывать, что Путин пришел к власти, а «Единство» обрело популярность не только из-за административного ресурса, но и во многом потому, что в конце 1999 и самом начале 2000-х годов они нащупали этот синтез и начали его выражать. Ведь национальную идею, пусть и в негативной форме, первым выразил именно Путин. Помните: «мочить в сортире», «кто нас обидит, три дня не проживет» – это было и остается выражением того, что чувствуем все мы и к чему все мы вместе стремимся.

Другое дело, что стремительно построенный коррупционный строй отказался от этого мироощущения как безусловно враждебного. И он не смог выразить свою позитивную программу просто потому, что в целях такого рода невозможно признаваться даже самому себе; где уж заявлять их открыто!

Именно в этой невозможности назвать цели коррупционной государственности, несовместимой с выживанием нашей Родины, и заключается, насколько можно судить, причина тотальной лжи, которой заливает страну официальная пропаганда и от которой уже давно тошнит всю Россию.

Именно в этом причина того, что политике в нашем современном обществе предстоит стать аналогом гнойной хирургии. Да, все очень противно, да, нам предстоит работать по уши в грязи и нечистотах – и дай бог, если только в них, – но организм будет спасен и пойдет на поправку.

Оздоровление нашего государства, очищение его от коррупции, возврат России от самоубийственных, растлевающих либеральных реформ к нормальности и здравому смыслу – что может быть большей наградой?

Большинство из нас хочет, чтобы наши дети были людьми в полном смысле слова, а не социальными муравьями. Чтобы они сознавали если не свою возможность, то хотя бы свое теоретическое право менять не только свою жизнь в рамках прилагаемых правил и обстоятельств, но и сами эти правила и обстоятельства. А это значит, что нам оставаться и биться здесь. Просто потому, что такая возможность у наших детей будет только в России.

Даже в суверенной Белоруссии ее – у наших детей – не будет.

И тем более ни в одной из фешенебельных стран никому из детей эмигрантов никогда не будет позволено вмешиваться в правила. Собственно, и жители этих стран сами в них не смеют вмешиваться – в этом причина проблем современного Запада. Хотя нам стыдно говорить о них на фоне наших проблем.

Тотальная коррупция – это диагноз, с которым долго не живут. Поэтому даже при самых благоприятных обстоятельствах правящая бюрократия столкнет страну в системный кризис: ситуацию, при которой государство утрачивает контроль за всеми основными сферами общественной жизни.

В системном кризисе организованная сила, позитивно настроенная и отвечающая чаяниям и образу мышления основной части людей, сможет оказать реальное воздействие на развитие страны, даже не беря власть.

И ее надо взять – разумеется, без всякого экстремизма, сугубо в рамках закона и действующих правил; в системный кризис это возможно.

Мы не должны, как в 1991 году, вымостить своими благими намерениями дорогу в ад.

Мы не должны, как в 1998 году, бездарно упустить шанс возрождения нашей Родины.

Мы должны положить конец двадцатилетию национального предательства и вернуть Россию на путь морали, разума, справедливости, порядка и прогресса.

Это долг и, если угодно, миссия разумной части сегодняшних россиян.

Так как Россия, как открытая по своей природе цивилизация, объективно требует привлечения внешних сил для решения внутренних задач, для реализации этой миссии необходима международная поддержка. Наиболее органичный способ ее получения – выдвижение глобальной идеи, способной решить принципиальные, кажущиеся нерешаемыми сегодня проблемы современного человечества.

Как представляется, сегодня такой идеей является освобождение мировой экономики от непосильного для нее бремени накопленных долгов.

Реальная история победителей слишком часто остается нерассказанной: ее просто некому изучать, и общественности остается довольствоваться наукообразной версией их пропагандистских брошюрок (а в век Интернета и клипового сознания – и пропагандистских плакатов).

Так и подлинная история холодной войны, скорее всего, уже не будет написана: побежденным стыдно, победители самодовольны – причем и те и другие в основном уже умерли.

Однако некоторые эпизоды все же поддаются реконструкции.

США не только вышли из стагфляции (стагнации при сильном росте цен) 1979–1982 годов, но и выиграли у нашей страны экономическую конкуренцию прежде всего за счет качественного расширения кредита, обеспечившего им резкое оживление экономики. Инструментом расширения кредита стало изменение «правил игры»: если до того заемщик должен был вернуть одолженную сумму с процентами, то после данного рубежа, как справедливо отмечает российский экономист М. Хазин, ему было достаточно уже просто обслуживать кредит, то есть выплачивать проценты по нему. В отношении же основной суммы кредита – «тела» долга – стало возможным (разумеется, при аккуратной выплате процентов) перекредитование, то есть переоформление кредита на новый срок.

Кардинальное смягчение кредитной политики подстегнуло американскую экономику, корчившуюся в агонии глубокого структурного кризиса, и придало ей колоссальное ускорение, о котором косному руководству Советского Союза, как раз в то время вступившему в «гонки на лафетах», оставалось только мечтать.

В результате, опираясь на качественную интенсификацию развития, США уничтожили своих стратегических противников – Советский Союз и социализм – и обеспечили себе два десятилетия безоговорочного глобального доминирования.

Однако его экономическая основа заключалась в надувании «финансового пузыря», возможности которого были исчерпаны более двух лет назад, когда глобальный экономический кризис перешел в открытую фазу. Американская экономика накопила такое количество долгов, что продолжать их наращивание стало невозможным.

Это означает выработку ресурса и завершение функционирования механизма, бесперебойно работавшего почти 30 лет и привезшего США к мировому господству.

Приходит время расплаты, но долги, по крайней мере, последнего десятилетия, делались, как правило, без учета даже теоретической возможности этого! – и вернуть их физически нельзя.

Это зияющая неопределенность, в которую глядит сейчас вся мировая финансовая система: долги нельзя ни вернуть, ни наращивать.

Кредитная пирамида начинает осыпаться, рискуя через несколько лет похоронить под собой не каких-то там отдельно взятых недобросовестных банкиров или регуляторов, но всю мировую финансовую систему – с непредсказуемыми социальными бедствиями и политическими катаклизмами.