Теренс Маккенна - ПИЩА БОГОВ

ЗА КОКАИН

Не все литературные упоминания о кокаине изображали его в столь жутком свете. В 1888 году британский врач сэр Артур Конан Дойль написал свою ныне известную короткую повесть “Знак четверых”, в которой вызывающий восхищение сыщик Шерлок Холмс замечает об употреблении им кокаина: “Я полагаю, физическое влияние его дурное. Однако я нахожу его так несравненно стимулирующим и проясняющим ум, что его вторичное действие – вопрос незначительный”. / Arthur Conan Doyle. The Sign of Four in The Complete Sherlock Holmes (New York: Doubleday. 1905)/

Илл. 23. Реклама для “Вин Мариани”. С любезного разрешения Библиотеки Фитца Хью Ладлоу.

Кока следовала образцу, уже наработанному с кофе, чаем и шоколадом, то есть она быстро привлекла внимание людей предприимчивых. Главным из тех, кто увидел коммерческие возможности коки, был француз М. Анджело Мариани. В 1888 году на рынке была продана первая бутылка “Вин Мариани” (илл. 23), и скоро возник целый поток вин, тонизирующих средств и эликсиров на основе или с добавкой коки.

Мариани был величайшим из демонстраторов достоинств коки, каких когда-либо знал мир. Он был пропитан сведениями о коке, окружив себя артефактами культуры инков, развел сад коки у себя дома и заправлял торговой империей, которая прославляла его тонизирующее вино. Благодаря своему гению в рекламе, он ближе всех когда-либо живущих подошел к тому, чтобы “перевернуть мир”. Королева Виктория, папа Лев XIII, Сара Бернар, Томас Эдисон и сотни других знаменитостей и представителей медицины публично засвидетельствовали тонизирующие свойства его продуктов в серии из 12 томов, опубликованных его компанией. / Introduction by Michael Horowitz. in W. Golden Mortimer. History of Coca, the Divine Plant of the Incas (San Francisco: Fitz Hugh Ludlow Library. 1974)/

В начале нынешнего столетия расисты в США, распространяя всяческие небылицы, упорно разжигали страхи, будто чернокожие Юга, обезумев от кокаина, могут напасть на белых. В 1906 году вышел закон о чистой пище и наркотиках, сделавший кокаин и морфий незаконными и создавший платформу для легально санкционированного запрещения синтетических соединений, вызывающих пристрастие, которые были обнаружены в опийном маке и растении кока. В отличие от табака, чая и кофе, которые сначала приняли в штыки, а затем узаконили, морфий, героин и кокаин начали свою карьеру в современном обществе как вещества легальные, но, будучи признаны способствующими пристрастию, были запрещены. Почему именно эти средства, а не иные? Может быть, они вызывают более серьезное пристрастие? Или само использование подкожной инъекции вызывает неприятные чувства? А может, есть какая-то разница в социальном и психологическом воздействии этих веществ, что и сделало их козлом отпущения за вред, наносимый обществу алкоголем и табаком? Все это трудные вопросы, на которые нелегко ответить. Тем не менее, если мы хотим понять совершенно иной характер атмосферы фармакологического рынка и потребления наркотиков в XX веке, это вопросы, на которые нам нужно попытаться ответить.

Ответ может отчасти заключаться в том, что к началу XX века имелся почти столетний опыт использования синтетических средств, вызывающих пристрастие, и его последствий в социальном плане. Было достаточно хорошо продемонстрировано глупое прославление каждого нового фармакологического средства как какой-нибудь универсальной панацеи от всех бед. То, что можно было отрицать или оставить незафиксированным документально в XVIII и даже XIX веке, не так-то легко скрыть в двадцатом столетии. Все более совершенствующиеся средства коммуникации и транспорта позволяют быстро распространять информацию о наркотиках, равно как и сами наркотики (илл. 24).

Илл. 24. “Кокаинетта Лил” Джона Поуиса. С любезного разрешения Библиотеки Фитца Хью Ладлоу.

Эти технологии способствовали возникновению безупречно организованных и умело управляемых крупных преступных синдикатов. Но возникновение этих синдикатов и современных систем производства и распространения наркотиков требовало и определенного попустительства со стороны правительств. Пристрастие, характерное для тяжелых наркотиков, придало торговле ими дурную репутацию. Правительства, веками безнаказанно торгующие наркотиками, вдруг оказались в совершенно новой атмосфере идей трезвости и социальных реформ и были вынуждены перевести эту прибыльную отрасль из сферы обычной коммерции в статус незаконной деятельности. Теперь правительства, прежде получавшие деньги от продажи наркотиков, будут получать их через систему взяток и через ситуации, в которых им будут платить за то, чтобы они “смотрели в другую сторону”.

Вовлечение правительств в дела торговли наркотиками и их прямая ответственность за это будут снижаться под прикрытием жульнических предприятий, заменяющих прямую прибыль, тогда как розничные цены будут расти астрономически. Новая структура цен сделала пирог из денежных средств от сбыта наркотиков достаточно большим, чтобы им вдоволь могли попользоваться обе стороны – и правительства, и криминальные синдикаты.

Действительно, современным решением проблемы наркотических картелей было бы выступление их в роли доверенных лиц национальных правительств в деле поставок вызывающих пристрастие наркотиков. Правительства не могут больше открыто участвовать в мировой торговле наркотиками и претендовать на законность. Только отверженные правительства действуют без “прикрытия”. Законные правительства предпочитают, чтобы их разведывательные службы обделывали тайные сделки с заправилами наркобизнеса, делая в это время вид, будто явная машина дипломатии занята проблемой наркотиков, всегда представляемой таким образом, чтобы любой разумный человек поверил в ее полную неразрешимость. Знаменательно, что основными зонами производства сильных наркотиков являются зоны поселения племен. Современным империалистам хотелось бы, чтобы мы поверили, что, как бы они ни старались, им никогда не удавалось “задавить” и контролировать эти зоны, например, в Пакистане или Бирме, где опий производится в крупных масштабах. А потому ответственными за все это можно считать безликих вождей племен, постоянно сменяющих друг друга, да к тому же еще с совершенно непроизносимыми именами.

С 1914 года по 1939 год распространение наркотиков находилось главным образом в руках тех же гангстеров, которые заправляли и другими сферами, характерными для гангстерской субкультуры, – проституцией, ростовщичеством и разного рода рэкетом. Запрещение алкоголя в США создало неожиданно обширный рынок сбыта для сильных наркотиков, а также дало возможность легкой прибыли от нелегально производимого и продаваемого без налогообложения алкоголя.