Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации

Чем конкретно занимался Бурбулис, что входило в круг его обязанностей, кроме понятной всем функции руководителя группы советников президента? Пожалуйста: представлять президента в исполнительных, представительных и судебных органах власти, кадровая стратегия и политическое, научно-профессиональное обеспечение президентской программы во всем ее объеме. Поняли что-либо? Прояснился тот мрак, который окутывает загадочную, молчаливую фигуру, тенью выступавшую из-за спины президента? Нет, не случайно Ельцин снова вывел его из-под удара накануне VII съезда народных депутатов России, освободив от обязанностей госсекретаря при своей персоне. Чем же прогневил этот человек российских парламентариев?

Когда-то биографии членов Политбюро и иных важных шишек из правительства печатались в «Правде» и «Известиях». Теперь иные времена: демократия, скромность. У самих спрашивать вроде неудобно, особенно если дело касается пикантных слухов. Вот и сам президент вынужден был ответить на вопрос, заданный с провинциальной непосредственностью, о национальности некоторых членов российского правительства.

Напомню: шла «прямая линия» «Комсомольской правды». На телефонные звонки отвечал Борис Ельцин. Лишенная комплексов Галина Сергеевна Владимирова, инженер из Новосибирска, возьми да и спроси:

— Почему в нашем правительстве нет людей русской национальности?

— В правительстве? — удивился президент. — Да вы что?

— Я по фамилиям сужу, — продолжала сибирячка. — И чувствую, что там нет русских людей. Это больной вопрос.

— Да нет, большинство, по-моему, русские. Воробьев разве не русский?

— Гайдар, Бурбулис…

— Бурбулис — это не правительство.

— Я просто к слову.

— Я вам разъясняю, у Бурбулиса дедушка из Прибалтики, а мать русская, — сказал Ельцин.

— Вы хотите сказать, что он не еврей? — парировала сибирячка. — Но это еще не значит, что в правительстве русские. Мы, сибиряки, это очень чувствуем. Я воспринимаю это болезненно…

— Что же, придется специально провести анализ всего состава правительства и потом в «Комсомольской правде» опубликовать…

Российский президент — большой мастер залепух. Не мне одному бросился в глаза оправдательный тон Бориса Николаевича. Я уж не говорю о заключительном пассаже относительно экспертизы правительства на национальное соответствие. Разве может президент считать для себя возможным серьезно говорить на подобные темы?

Но вот сказал. И слово не воробей. А спустя пару недель телепрограмма «Новости» сообщила о снятии с поста министра Воробьева — того самого, русского, которого имел в виду Ельцин. Указ объявлен без объяснения причин — за что? Вспомнили накладку во время «прямой линии», обещание президента провести анализ национального состава правительства — и пошла гулять по Москве злая шутка: провели-таки экспертизу, последнего русского выбросили из правительства.

На свете много чудес, о друг Горацио! У власти вроде бы демократы, общество вроде бы открытое, а вот образы новых кремлевских вождей для большинства населения — чистейшая абстракция. Особенно образ Бурбулиса, из жизни которого ничего интересного пока в печати не сказано. Мало кто из москвичей знает, в каком доме он живет, на какие доходы, кто у него жена и чем она занимается.

Сам Бурбулис называет себя то философом, то политиком. Философом — в смысле прогнозирования. Политиком — по профессии. Но еще Гегель говорил, что дать определение можно только тогда, когда сформирована суть. Значит, философы не пророки, они обобщают практику. Госсекретарь относил себя также к профессиональным политикам, в основе деятельности которых прежде всего — преданность идее.

Соединение несоединимого? Гордой независимости ученого-философа с собачьим нюхом политика, который каждый день только тем и занимается, что снимает препятствия да расчищает дорогу?

Бурбулис в этом плане не единственный среди нового кремлевского ареопага. Возьмите Руцкого: он государственный деятель и военный одновременно. Правда, Геннадий Эдуардович в начале 1993 года назвал Александра Владимировича воплощением люмпен-популистских, номенклатурно-советских и национал-патриотических мировоззренческих установок, которые вице-президент не без таланта реализовывал.

Кто же в таком случае Геннадий Эдуардович: отступник или герой?

7. Согласно неоднократным признаниям, которые Геннадий Эдуардович давал в 1992 году, преданность идее для него — это прежде всего полное согласие со стратегическими целями Бориса Николаевича и безусловное подчинение себя, своей деятельности этим целям.

Окружение Ельцина цитировало своего кумира почти весь 1992 год вплоть до VII съезда, как в свое время кремлевский ареопаг цитировал Сталина, Андропова, Черненко, Горбачева. Тогда тоже казалось, что все держится на лидерах. Похоже, эта простая истина до ослепленных властью новичков не доходила. Даже самый умный и дальновидный из них проблему преемника Ельцина комментировать отказывался, исключая такие неожиданные обстоятельства, как внезапный инфаркт, автокатастрофа и т. д. С упорством и верой, присущими недавним коммунистам, Геннадий Эдуардович настойчиво повторял: в жизни российской наконец произошло совпадение личности и общественной потребности. Я не поленился, нашел шикарно изданный фолиант приветствий по случаю семидесятипятилетия со дня рождения дорогого Леонида Ильича — то же самое. Помните? Совсем недавно это счастливое совпадение казалось нам вечным.

Геннадий Эдуардович не уставал подчеркивать при каждом удобном случае (как будто кто-то подсчитывал, кто и сколько раз ссылается на президента в своих публичных выступлениях!), что историческое дело России получило такое выдающееся воплощение в личности Бориса Николаевича со всеми его неповторимыми способностями. По Бурбулису, получалось, что и реформаторскую систему собственности придумал сам президент. О своей роли Геннадий Эдуардович говорил скромно:

— Немало, абсолютное большинство придумал президент сам, немало придумал Шахрай, некоторые вещи мы придумали вместе…

8. И вдруг:

— Мыслящие люди готовы отождествлять себя с прогрессивным будущим России, но они уже не склонны отождествлять себя персонально с Ельциным.

Эти слова Бурбулиса, сказанные в начале 1993 года, были словно гром с ясного неба. Геннадий Эдуардович заявил, что поддержать президента надо, но надо и отказаться от культовой формулы, будто бы на личности Ельцина замыкаются реформистские возможности страны. Необходимо расчистить мифологический нанос, когда реформы и Ельцин воспринимаются как одно и то же. Как потребность в обновлении не могла приобрести динамичного выхода, не будучи воплощенной в Ельцине, так и, персонифицированная в нем, она получила определенную границу.