Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации

Особенно смаковалось то обстоятельство, что коль Калугина обвиняют в разглашении государственных тайн, то, значит, должен быть закон об этой самой государственной тайне. Но такого закона в ту пору в Советском Союзе не было. Существовало лишь положение Совета Министров о гостайне — подзаконный акт. Секретный, разумеется.

На вопрос корреспондента «Московских новостей»: «Может быть, вы знаете, что такое государственная тайна? Так раскрывали вы ее или не раскрывали?» — Калугин ответил:

— Государственную тайну я пока держу при себе.

Таким образом, возбуждение против Калугина уголовного дела не могло помешать ему участвовать в выборах. Скорее наоборот. Сработала старая схема: если сверху говорят «плохой», то снизу реагируют по-иному. События обычно развиваются по закону физики — сила действия равна силе противодействия.

И действительно, за него проголосовали 57,9 процента пришедших на избирательные участки граждан. За его соперника, заместителя председателя краевого агропромышленного союза Н. Горового, было подано 39,2 процента голосов. Участие в волеизъявлении принимали около 62 процентов населения Краснодарского края. Это было что-то невероятное: генерал КГБ, лишенный звания и наград, получил парламентскую неприкосновенность и возможность критиковать Лубянку с трибуны Большого Кремлевского дворца.

И где победил! В вотчине первого секретаря ЦК Компартии РСФСР Ивана Полозкова, в которой полтора года назад он получил более 83 процентов голосов на выборах в Верховный Совет СССР. Не исключено, что успех «иногороднего» Калугина был вызван дефицитом политических лидеров на Кубани. Как правило, это были одни и те же лица, которым местное население не особенно доверяло.

В списке кандидатов на парламентское место значились врачи, председатели колхозов, представители модного тогда движения зеленых, директора заводов. Кроме Калугина был еще один генерал, действовавший, — начальник политуправления Северо-Кавказского военного округа Владимир Сеин.

В программе Калугина было все, что высказывали два десятка других кандидатов: самоуправление Кубани, свободные экономические зоны, экологическое возрождение курортного края, собственность во всех формах — от колхозной до частной. Приверженность перестройке, наконец. Но соперники разжалованного генерала вслед за провозглашением этих целей начинали «жевать» цифирь. А он горячо призывал к сокращению КГБ, прекращению «тайного сыска», рассказывал о своей судьбе.

В пользу Калугина сказалось и ограничение выступлений в печати, на некоторых предприятиях ему отказывали во встречах с избирателями. Даже транспорта он не имел, возили добровольные помощники на частных машинах.

Сторонники Калугина тоже не сидели сложа руки. Появились листовки, порочившие его соперников: кто-то получил без очереди жилье, кто-то использует для агитации военный ансамбль.

Накануне выборов в Краснодар из центрального КГБ прибыли два генерала и несколько полковников. Они разъезжали по кубанским станицам и втолковывали:

— Если будете голосовать за Калугина, допустите большую политическую ошибку.

В станице Ленинградская первый секретарь райкома партии публично назвал Калугина предателем. А прибывший на Кубань для его поддержки в числе 20 других депутатов СССР, РСФСР, среди которых были Николай Иванов, Татьяна Корягина, Александр Политковский, Виталий Уражцев, Юрий Черниченко, священник Глеб Якунин убеждал верующих:

— Бог с Калугиным!

В местном управлении КГБ сторонники Калугина передали ему перечень вопросов, подготовленный в Москве, чтобы поставить его в тупик на встречах с избирателями. Вот образчик:

— Были Олег Лялин, Олег Пеньковский, Олег Гордиевский, теперь — Олег Калугин… Кто следующий?

Ну кто на Кубани знал советского разведчика Олега Лялина, сбежавшего в Лондоне в 1971 году?

Ему задавали и такой вопрос:

— Как бы отнесся к вашему поступку Ким Филби?

— Будь он жив, непременно поддержал бы меня. Филби пришел к нам в 30-е годы не за деньги, а за идею. Он был идеалистом и долго свою веру хранил. Но, пожив в Советском Союзе, он понял, что все его представления были иллюзорны. Мир, ради которого он жил, ради которого ушел от своих хозяев, рухнул. Он понял, что это совсем не то, ради чего стоило стольким жертвовать… У нас была переписка, в которой Филби допускал довольно хлесткие выражения в адрес властей. «Ваша Византия», — так он говорил. Но обратного хода у него уже не было… Нет, Филби был бы со мной… А другой советский разведчик в Англии — Блейк, с которым я тоже работал, — жив. И когда меня лишили звания, наград, позвонил: приходи в гости…

Весь аппарат — партийный, советский, КГБ — работал против Калугина. Но — о чудо! — опальный генерал прошел в парламент там, где трижды побеждал Полозков. Калугин не жалел черной краски для КГБ — мол, это безотчетная организация, она всегда получала карт-бланш в смысле расходов — рублевых ли, валютных ли…

Чествование победителя вылилось в четырехтысячный митинг. Бессменный ведущий мероприятий в поддержку Калугина народный депутат РСФСР полковник Виталий Уражцев (лидер союза военнослужащих «Щит») от имени российской парламентской фракции «Демократическая Россия» торжественно объявил собравшимся о намерении выдвинуть кандидатуру Калугина на пост «российского министра национальной безопасности». Уражцев огласил также имя кандидата в российские министры обороны: на этот пост, по его словам, предполагалось выдвинуть народного депутата РСФСР, экономиста… Татьяну Корягину.

Но официальные лица хранили молчание. Никто из руководства края не соизволил даже позвонить, узнав о результатах голосования. Впрочем, другой реакции ожидать было трудно.

А еще через две недели, 30 июля, бывший чекист создал еще один небывалый в стране прецедент. Считая незаконным лишение себя воинского звания, орденов и медалей, а также генеральской пенсии, со ссылкой на соответствующие статьи Конституции СССР и УК РСФСР, подтверждавшие его позицию, Калугин направил в Московский городской суд иски президенту СССР Михаилу Горбачеву, председателю Совета Министров Николаю Рыжкову и председателю КГБ Владимиру Крючкову. Аналогичный документ был направлен им в Комитет конституционного надзора СССР.

Калугину в КГБ отводили ту же роль, которую для КПСС сыграли Ельцин, Травкин, Афанасьев, Шостаковский.

Страна — в очередной раз! — бурно обсуждала громкое дело. В острых дискуссиях участвовали пресса, военные и гражданские, судьи и адвокаты, жители города и села. В жаркой схватке сцепился крупняк — это вам не судебная разборка с соседом-пенсионеришкой поселкового масштаба!