Дмитрий Хмельницкий - Виктор Суворов: Главная книга о Второй Мировой

Гигантское превосходство СССР в самолетах Владимов считает фактором несущественным и не говорящим об агрессивности советских намерений: «Если немецкий пилот за войну сбивает 352 самолета, а наш самый успешный трижды герой — 62, будем ли сравнивать, у кого их больше, у кого они лучше?» Конечно, будем, если не решим, что Сталин сознательно планировал массовую гибель самолетов при обороне.

Как и многие другие критики Суворова, Владимов почему-то считает отсутствие официального приказа о подготовке нападения на Германию доказательством неагрессивных намерений Сталина. Отсутствие документов, подтверждающих подготовку страны к обороне, критика, однако, не смущает. А аргументов в пользу массированной подготовки к нападению, которые Суворов приводит в избытке, Владимов даже не упоминает.

Владимов утверждает, что Сталин даже если и хотел, то не мог бы напасть на Германию раньше 1945 года. Почему? Из-за террора в армии в 1938 году! Суворов этой проблеме посвятил целую книгу, ни одного аргумента из которой Владимов не упоминает и не опровергает.

Владимов повторяет старый советский тезис — о том, что война с «малонаселенной Финляндией» показала слабость Красной Армии, никак не объясняя, почему не прав Суворов, развернуто доказывавший обратное. Критикой такую критику назвать трудно.

Самое интересное в статье Владимова — это его оценка предвоенных советских стихов и песен. Он начисто отказывает им в воинственности и агрессивности:

«… Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Катюша о чем просит своего «сизого орла»? «Пусть он землю бережет родную». А что у нас в пропеллерах дышит? «Спокойствие наших границ». А как там наша броня? «Броня крепка и танки наши быстры», так что «заводов труд и труд колхозных пашен мы защитим». Если и слышится угроза, то это «если в край наш спокойный хлынут новые войны» — ну, тогда мы «песню споем боевую», и то — оборонного свойства: «встанем грудью за Родину свою». Так не готовят нацию к вторжению в чужеземье».

Увы, именно так и готовят. Напрасно Владимов полагает, что если бы готовили к агрессии, то призывали бы в песнях: «давайте захватим чужую территорию и поработим соседние народы». Опять — необоснованное подозрение Сталина в идиотизме. Это же был очевидный пропагандистский принцип — чтобы поднять на агрессию, нужно призывать к защите. И в песнях, и в речах.

Семнадцатого сентября тридцать девятого года, в день нападения на Польшу, Молотов призвал советских солдат защитить единокровных братьев — западных украинцев и белорусов. Когда в сороковом отнимали у Румынии Бессарабию, то защищали страдавших под чужеземным игом братьев-молдаван. От агрессивной Финляндии тоже только защищались. Песни и стихи сработали великолепно. За полтора года после пакта Молотов — Риббентроп СССР успел напасть на всех своих европейских соседей и оккупировать территории с населением 23 миллиона человек. Советские люди между тем и через пятьдесят лет после победы в большинстве уверены, что вступили во Вторую мировую войну 22 июня 1941 года. Для советских военных историков-генштабистов такая позиция естественна. То, что ее разделял Георгий Владимов, серьезный писатель и последовательный диссидент, — удивительно.

Такого рода претензии к теории Суворова только внешне выглядят как исторические дискуссии. Как правило, за ними скрывается моральный конфликт. Идет борьба не за историческую правду, а за право на историческую гордость. Владимов сформулировал это четко:

«Оставим наших ветеранов при сознании, что они защитили родину, а не сумасбродный замысел своего правителя».

Можно оставить. Можно и дальше говорить о воинах Красной Армии как о бескорыстных освободителях. Для этого придется забыть о бесчисленных агрессиях и преступлениях против человечности, совершенных Красной Армией и советским режимом. О расстреле 24 000 польских офицеров в «мирное» лето сорокового года, о диком политическом терроре на освобожденных от немцев территориях, о Заксенхаузене, превращенном в часть ГУЛАГа, о людоедских режимах в восточноевропейских странах. О Ким Ир Сене, Мао Цзэдуне и Берлинской стене. Придется врать дальше.

Проблема в том, что Владимов и его единомышленники призывают обманывать не только стариков-фронтовиков из сострадания, а всех вообще из патриотизма. Душевного благородства в этом, к сожалению, нет никакого.

Еще одну статью против Суворова Георгий Влади-мов опубликовал в 1999 году в газете «Русская мысль» [129] Г. Владимов. «Кушают ли лошади овес?», «РМ», № 4279, 1999. . Опять Владимова больше, чем сам Суворов, раздражают его единомышленники, в частности Анатолий Копейкин, Тимур Мурзаев и автор этих строк, выступившие в той же «Русской мысли» в поддержку Суворова. Суворова и «суворовцев» писатель считает профессиональными еретиками, из чистого азарта ставящими вверх ногами давно устоявшиеся истины — «Каспийское море впадает в Волгу, овес кушает лошадей — вот истинный Суворов».

К тому же они еще и молодые циники — «не размякнут перед обидой участника ВОВ, когда ему доказывают, что не родину он защитил, а преступный агрессивный замысел».

Последний упрек — мне персонально. Отвечаю — размякну. Очень жалко несчастных обманутых людей. Но и размякнув, не смогу считать «участника ВОВ», подавлявшего танками парламентское движение в оккупированной восточной Европе, антифашистом и освободителем. Потому что взгляд на такие вещи определяется не возрастом и чувствительностью, а совестью и здравым смыслом. Потому что знаю, что очень немногие «участники ВОВ» размякли бы перед обидой узников Заксенхаузена 1945–1950 годов. Или перед обидой сотен тысяч собственных соотечественников из перемещенных лиц, с их помощью отправленных в ГУЛАГ в 1945-м. От этого их еще больше жалко.

До Владимова против Суворова не менее эмоционально, но не более убедительно выступил Наум Коржавин [130] Наум Коржавин. «О Сталине мудром…», «Континент» № 93, 1998. См. также: Анатолий Копейкин. «Еще раз о технической оснащенности Красной Армии на 1941 год», «Русская мысль» № 4208, 1998. . Советский военный патриотизм у фронтовиков-диссидентов иногда странным образом соседствует с сознательным антисоветизмом. Но не у всех.

На риторический вопрос Владимова «Была ли та война Отечественной?» еще в 1981 году ответил Виктор Некрасов: «…«За правое дело!» Так называлась книга большого русского писателя Василия Гроссмана… Проснись он сейчас, Василий Семенович, мурашки пошли б у него по телу от одного этого названия. Он умный, даже мудрый, много знавший, чего не знали мы, предельно правдивый, даже он считал, что мы воевали тогда за правое дело. Враг будет разбит! Победа будет за нами! Но дело наше оказалось неправое. В этом трагедия моего поколения. И моя в том числе…»