Александр Горянин - Россия. История успеха. Перед потопом

Иногда можно услышать, что мусульман в дореволюционной России притесняли. О том, что это не так, красноречиво говорит символ, который сильнее доводов. Он бросается в глаза при взгляде от Зимнего дворца на противоположный берег Невы. Правее Петропавловской крепости хорошо видны купол и минареты выдающейся по красоте мечети, не заметить ее невозможно. Место не просто знаковое – это еще и одна из самых «сладких» градостроительных точек столицы Российской империи. Царь видел эту мечеть из своего кабинета как на ладони. В какой еще из христианских столиц мира начала прошлого века было возможно возведение такой мечети? В самом центре города, видимой со всех сторон? Ответ: ни в какой больше, кроме России. (В Лондоне нечто сравнимое появилось лишь в 1974 г., да и то не совсем в центре, а на окраине Риджент-парка; большая мечеть в Риме была построена и вовсе недавно – в 80-е гг., причем тоже не в центре.) Появление соборной мечети в Петербурге не было данью либеральным временам Николая II. Еще Екатерина II в 1773 г. издала указ «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов». Мало того, строились мечети в XVIII и XIX вв. чаще всего за счет казны.

Российские жители 1914 г. твердо знали, что их страна во всех своих частях неодинакова, что в ней «что ни город, то и норов». Империя представляла собой достаточно асимметричную конструкцию. Более известны примеры Финляндии и Польши с их особым устройством, куда меньше сегодня помнят об особых самоуправлениях – например, о так называемом Степном положении 1891 года у народов на территории нынешнего Казахстана. У бурятов, хакасов, якутов были «степные думы», их ввели в 1822 г. После завершения кавказских войн (1817–1864) были введены положения «О кавказском горском управлении» (1865) и «О кавказском военно-народном управлении» (1880). Военно-народное управление основывалось на сохранении исконного общественного строя с предоставлением населению возможности во всех своих внутренних делах управляться по обычаям (адатам). Народы Туркестана (т. е. Средней Азии) также управлялись по своим законам. Преступления особо тяжкие были подсудны общероссийским законам, были предусмотрены коллизии между русским и мусульманином, между буддистом-калмыком, субъектом «степных» законов, и лезгином-мусульманином и так далее. Вдобавок многие народы были освобождены от призыва в армию.

Были разные системы образования. Я родом из Ташкента и еще застал старцев из местных жителей, которые помнили так называемые русско-туземные и просто туземные школы (в начале века слово «туземный» не имело обидного оттенка). Для желавших получить продвинутое мусульманское образование были медресе. Империи было чуждо стремление все унифицировать. Хотя и к дальнейшему дроблению жизни оно, естественно, не стремилось. Так что, например, государственные украинские школы оно создавать вряд ли бы стало. Частные, пожалуйста.

Эта сложная, уравновешенная и асимметричная система судопроизводства, образования и управления воспринималась как нечто естественное и должное. Административно империя делилась не только на губернии, но и на области, что тоже не случайно. Скажем, Уральская область была территорией Уральского казачьего войска с управлением по военному образцу. Всякая казачья территориальная единица управлялась по военному образцу, но здесь «все земли уральские принадлежали всем казакам», и распределение земельных угодий, распределение прибылей от всех доходных статей и проч. определялось казачьим кругом, т. е. по сути дела область представляла собой одну исполинских размеров общину. Сейчас уже трудно себе такое представить. На тех же основаниях собирались обустроить Енисейское казачество, оно только-только успело сформироваться к Первой мировой войне.

Вообще казачество – абсолютно уникальное явление (казачий генерал Африкан Богаевский замечательно определил свое сословие как служащее державе «поголовно и на свой счет»). Хотел бы оказаться неправ, но боюсь, что настоящее казачество более невоспроизводимо и у нас.

Совокупность всех этих представлений – про казачество, про державшихся особняком старообрядцев, про народы, не подлежащие призыву в армию, про разные системы образования, самоуправления и подсудности, про мировые, общие и волостные суды (а также военные, духовные и коммерческие), про консистории разных вероисповеданий, про многочисленные сословные органы, про то, что Россия делится не только на губернии, но и на области, округа, генерал-губернаторства и наместничества, что в ее состав то ли входят, то ли не входят вассальные государства Бухара и Хива и протекторат с неясным статусом – Урянхайский край, а также Царство Польское и Великое княжество Финляндское, про все это разнообразие (которое на самом деле надо описывать очень долго) – в ясной или неясной форме присутствовала в сознании жителей Российской империи. Каждый знал, что даже в собственно России, не говоря уже об империи в целом, «нет общей мерки для всякого места», что везде свои говоры, песни, приметы, орнаменты, промыслы, ремесла, способы охоты или засолки рыбы, и находил это естественным. Это был признак живой страны, в истории которой никогда не приходилось начинать жизнь с чистого листа. Правда, вскоре предстояло.

Властное устройство исторической России, при частой неодинаковости от места к месту, представляло собой достаточно разумную и, что важно, весьма экономную конструкцию. Никаких раздутых штатов ни в одном управленческом звене. Раздутые штаты – типично большевистское порождение. Они появились сразу после переворота 1917 г., удивительно быстро. Самый яркий пример: в Москве к 1920 г. остался 1 млн жителей (остальные разъехались от голодухи – в основном по деревням, к родне), чуть ли не треть из них составляли несовершеннолетние, а из взрослых 231 тыс. человек состояли на «совслужбе» – четверть населения! Не на производстве, заметьте (в столице «пролетарского государства»), а в бесконечных Главспичках, Главтабаках и еще 47 «главках»! Только «совбарышень», как тогда их называли, мигом стало сто тысяч. Вот когда люди «почувствовали разницу». Большего обвала трудовой этики всего за какие-то три года невозможно себе представить.

Еще один штрих в картине асимметричного устройства империи – знаменитая Дикая дивизия в составе русской армии. По законам Российской империи так называемые туземные жители Кавказа и Средней Азии не подлежали призыву в армию, поэтому с началом Первой мировой она была сформирована из добровольцев. Официально она называлась «Кавказская туземная конная дивизия» и позже была преобразована в корпус. Она включала в себя Дагестанский, Татарский (т. е. азербайджанский), Кабардинский (состоял из кабардинцев и балкарцев), Чеченский (из чеченцев и ингушей), Черкесский (из черкесов, карачаевцев, адыгейцев и абхазов) конные полки и Аджарский батальон. После свержения и ареста Николая II горцы дивизии приглашали его в свои родные места, гарантируя защиту.