Итоги Итоги - Итоги № 3 (2012)

Мария Седых

С первых же строк мы попадаем в странное государство. Его новая столица Анассеополь стоит на берегах Ладоги, а правит в стольном граде василевс Кронид Антонович — российские реалии в версии Перумова и Камши дополнительно «византинизированы». Войны с Наполеоном все еще не окончены, причем добивают «Потрясателя Эуроп» англичане, шведы и голландцы. И никаких вам «Бистро», господа, и никакого великого сидения под газовыми фонарями….

Тем не менее очень много сил отдано описанию баталий с участием русских солдат. И речь идет не только о свистящих ядрах и тому подобных спецэффектах. Авторы честно пытаются понять, что чувствует офицер при виде французской гвардии, брошенной в бой хитроумным Буонапарте, которому наконец-то изменила удача. Или когда объединенные силы русских кавалергардов и прусских черных гусар идут на подмогу русской пехоте, вцепившейся в клочок земли… Кстати, и название у романа вполне военное. Млава — пограничная река, отделяющая ливонские земли от русских, — становится, по выражению одного из героев, «красной от кровушки».

В «Млаве Красной» очень много персонажей и массовых сцен. В этой самой массовости и панорамности будто чувствуется присутствие Толстого и Эйзенштейна. Да и в повествовании «изнутри» героя тоже можно усмотреть нечто толстовское. Чуть менее проникновенны сцены с дипломатами, адюльтерами и прочей атрибутикой эпохи. А потому скучнее. Кое-где действие слишком растянуто и не хочет катиться под горку там, где это необходимо. Впрочем, некоторая монотонность оживлена авторским юмором («Народ… во всю глотку кричал «Ура!», да так, что с небес падали оглушенные галки»). А иногда и остроумными отсылками к современности. В такие моменты у Перумова и Камши возникает желание «воссоздать всю карту большой realpolitik» или срывается замечание о «брюссельском концерте держав», напоминающем о современной евробюрократии.

И этот психологизм, и эти аллюзии преследуют вполне определенную цель: рассказать историю государства Российского вопреки всем установившимся стандартам. То есть не с либеральных, советских или бравурно-карамзинских позиций, а скорее со славянофильских. Такой взгляд сам по себе редкость в отечественной историографии. «Млаву» можно было бы воспринимать как полемический ответ «Сахарному Кремлю» и «Дню опричника», но у Сорокина время закольцовано, а у Перумова и Камши все-таки ограничено XIX веком.

Проще всего было бы сказать, что роман написан в жанре альтернативной истории, и на этом успокоиться. Но для чего и как пишется большая часть альтернативно-исторических романов, известно. Чтобы развлечь читателя интеллектуальной игрой, блеснуть остроумием или тем, что автор привык под этим понимать. Мало ли всяких разных сюжетов о всплывших Атлантидах, четвертых рейхах и объединении Руси с Ордой против Тевтонского ордена. Китчевость этих надуманных историй видна, как правило, за версту. «Млава Красная» ни в малейшей степени не китч. А Перумов и Камша — по крайней мере в этом романе — не чистые альтернативщики. Скорее речь идет о реконструкции подспудных сюжетных течений отечественной истории. Названия, имена, события и даты далеки от реальных, а вот сюжетная топика очень даже узнаваема. И явлена куда более четко, чем в творениях иных авторов-буквалистов.

Вот только обрывается роман, как и положено, на самом интересном месте. В истории так не бывает. Но этот изъян Перумов и Камша, надо думать, скоро исправят.

Показанный в каннском конкурсе прошлого года фильм шотландки Линн Рэмси начинает собирать свои законные призы. Главный приз фестиваля в Лондоне, приз Европейской киноакадемии исполнительнице главной роли Тильде Суинтон, номинация актрисы на «Золотой глобус», за чем непременно последует и оскаровская номинация. При этом Рэмси типичный «каннский кадр». Она участвует в главном кинофестивале планеты со студенческой короткометражки, постепенно повышая уровень — от «Двухнедельника режиссеров» к основному конкурсу. Странно, что картина «Что-то не так с Кевином» осталась без каннского приза. Возможно, она попала в тень двух колоссов — Ларса фон Триера и Терренса Малика. Не исключено, что ее сочли вариантом уже отмеченного «Золотой пальмой» фильма Гаса Ван Сента «Слон», исследовавшего юношескую немотивированную жестокость, отталкиваясь от бойни в американской школе «Колумбайн». Но тема вовсе не исчерпана. Случай Андерса Брейвика тому лишнее доказательство. Тем более что Рэмси взглянула на нее глазами не убийцы, а его матери. И это оказалась шокирующая точка зрения.

Ева Хачадурян (Тильда Суинтон), автор бестселлеров про путешествия, гедонистка и эгоистка, выходит замуж за успешного фотографа (Джон С. Рейли). Она любит Нью-Йорк — большой город с большими возможностями. Но рождение сына Кевина заставляет — именно заставляет — переехать в пригород, отказаться от поездок. Мальчик непростой, плачет часами, смотрит недетским угрюмым взором и явно имеет зуб на родителей. Вылитый Дэмиен из фильма «Омен» про пришествие Антихриста. При этом чем дальше, тем больше он становится похож на мать — подросток Кевин (Эзра Миллер) просто копия этой женщины с застывшим взглядом ящерицы. Между сыном и матерью идет война. Очумев от беспрерывного крика ребенка, она с наслаждением застывает около рабочих, вскрывающих отбойным молотком асфальт. Он отказывается приучаться к туалету и норовит буквально обгадить все, что дорого матери. Врачи ничем помочь не могут — мальчик здоров. Муж предпочитает потакать сыну. Безнаказанность приводит сначала к одной трагедии — младшая дочь осталась без глаза, потом к другой — бойне в школе.

Фильм снят по книге Лайонел Шрайвер, переведенной на русский язык под названием «Цена нелюбви». Книга построена на письмах, которые пишет Ева мужу, пытаясь разобраться в том, что же случилось с их сыном Кевином. Сценарий фильма сильно перекроил эту форму. Право размышлять о том, почему Кевин стал убийцей, предоставлено зрителю. Двухчасовая картина на редкость немногословна и очень изобретательно манипулирует аудиторией. Главное событие остается почти за кадром: кровавые подробности трагедии даны быстрыми кадрами-вспышками. До него мы видим жизнь семьи, типичной ячейки современного общества, предпочитающего замалчивать сложные вопросы и обходить острые углы. После него остается одинокая женщина, которой соседи поливают красной краской дом и машину. Режиссер в визуальном решении сделала ставку на красное — от испанского праздника Томатина, во время которого толпы людей буквально купаются в помидорах, до джема на тостах, кетчупа к омлету, тревожного торшера в серо-белом интерьере и т. п. Вопрос матери «почему?», обращенный к сидящему в тюрьме сыну, вроде бы остается без ответа. Однако на пресс-конференции в Канне Линн Рэмси произнесла вслух то, что можно назвать ключом к ответу: «Одно из немногих оставшихся табу в мире свободы слова — говорить о том, что мать вполне может не любить собственного ребенка, а ребенок отвечать ей в этом взаимностью».