Николай Февр - Солнце восходит на западе

Впрочем, здесь я встретил и новую, невиданную еще мною подробность архитектурного полета мысли. Вот — "дом красных командиров". По всему переднему фасаду его торчат бетонные площадки. Это должны были быть балконы. На этих балконах, по-видимому, красные командирши должны были угощать чаем своих гостей. Однако, несомненно, что даже в том случае, если бы этот дом принадлежал не красным командирам, а красным акробатам, то и последние не рискнули бы устроить тут чаепитие. Ибо, кроме этих площадок, никаких других признаков, указывающих, что это должны быть балконы — нет. Ни перил, ни решетки, ни ограды. Может быть дом этот не успели закончить из за войны? Ничего подобного. Красные командиры с командиршами жили в нем уже пять лет. И ни одному лейтенанту или майору не пришло в голову пойти к лицу ответственному за это архитектурное издевательство, взять его за шиворот, привести на свой так называемый, балкон и сбросить его оттуда вниз.

В Днепропетровске, как и в Киеве, на многих лавках, магазинах и учреждениях сохранились старые советские вывески. От них веет жуткой марксистской мертвечиной и апокалипсической тоской. "Главукркнигторг" — значится на оставшихся книжных магазинах. Читая эдакое словесное хитросплетение даже профессор словесности может показаться безграмотным. Ибо, читать его можно только по слогам. "Трестхарчпром" — это, по-видимому, имеет какое то отношение к гастрономии, но слово это определенно отбивает всякий аппетит. "Главукрмолоко" — совершенно ясно, что это молочная. Однако, вместо полновесных и вкусных слов: свежее и парное молоко, сливки, простокваша, сметана — скучные партийные людишки привесили к доброму коровьему молоку этот самый — "главукр". Когда я читаю эту надпись, то мне почему-то кажется, что это молоко с "главукром" в придачу, должно быть обязательно прокисшее, с мухами и посыпанное укропом.

Впрочем, это еще не самые показательные образцы. На окраине Днепропетровска я видел какое-то заведение с заколоченными дверями, над которым красовалась вывеска: — "Облплодовощзаготзасолконтора". Это слово удалось расшифровать лишь после долгих и упорных раздумий.

Многие предприятия сохранили прилагательные к своим названиям. Все эти прилагательные одинаковы — "красный". "Красный текстильщик", "красный ткач", "красный металлист". Красный, красный, красный… Здесь был даже "Банно-прачечный комбинат "Красная Синька". Я этой надписи уже не застал, но охотно верю, что в марксистском государстве даже синька может быть — красной.

Однако, одними прилагательными дело не обходится. Вожди пролетариата честолюбивы, как местечковые фармацевты. Все эти предприятия, кроме того, что они — красные, носят еще имя и кого-нибудь из партийных честолюбцев.

Причем, при распределении сановных имен различным комбинатам, заводам и артелям, партийная канцелярия строго следит за соблюдением соответственного ранжира: — чем крупнее предприятие, тем более громкое имя оно должно носить и чем предприятие меньше, тем мельче имя его партийного шефа… Совсем маленькие артели и мастерские носят имена, какой-то партийной шушеры, часто неизвестной даже заведующим этими мастерскими.

Именно, так при дворах московских царей рассаживались за столами приглашенные во дворец гости. Бояре познатнее — Рюриковичи, Гедеминовичи — поближе к царю, менее знатные — подальше и так до самого края стола, где пугливо ютилась боярская мелкота, имен которой часто не знал и сам высокий хозяин. Вот по этому старинному закону местничества или согласно русской поговорке — "всяк сверчок, знай свой шесток", распределяет партийная канцелярия эти своеобразные шефства. "Металлургический комбинат имени Сталина", "Тракторный завод имени Молотова", "Кондитерская фабрика имени Микояна", "Швейно-пошивочная мастерская имени Щербакова", "Библиотека имени… Буденного".

Это последнее взято мною, отнюдь, не с целью иронии. Библиотека имени полуграмотного советского маршала существовала в Бирзуле. Вероятно, культурные очаги с подобным шефством существовали и в других городах.

В Советском Союзе все предприятия носят какие-нибудь коммунистические имена. Если бы в социалистическом государстве существовали официальные публичные дома, то, пожалуй, и они имели бы какое-нибудь соответствующее шефство. "Публичный дом им. Крупской". Или — "Публичный дом имени Долорес Ибарури". Совсем не плохо. Во всяком случае, много лучше, чем "библиотека Буденного"…

Единственные предприятия, которые не носят имен коммунистических вельмож это — бюро похоронных процессий. Это жаль. Как хорошо и правдоподобно звучало бы: — "Всесоюзная похоронная контора имени Сталина"? Или лучше — "Всесоюзный похоронный комбинат имени Сталина"…

Казалось бы, что социалистический строй должен был упростить показную сторону жизни. Однако, случилось обратное и при этом строе она усложнилась во много раз. Самый знаменитый русский театр, во времена империи назывался очень просто — Московский Художественный Театр. Теперь он называется: — Московский Художественный, ордена Ленина, имени Максима Горького, академический театр. При царях ("милитаристах") военные училища выпускавшие офицеров назывались скромно: Павловское Военное Училище или Михайловское Военное Училище. При марксистах ("пацифистах") такое же военно-учебное заведение называется: — Первое московское, ордена Ленина, ордена Суворова, имени Дзержинского артиллерийское училище…

Это еще скромные примеры. Есть подобные же учреждения, носящие названия в четырнадцать и шестнадцать слов. Они уже похожи на титулы китайских мандаринов или испанских грандов в преломлении современных веселых буффонад.

Большевики любят говорить о скромности. Скромность, являвшаяся раньше украшением провинциальных барышень, по их словам, должна быть столь же непременным украшением и правоверного коммуниста. По-видимому, именно, в силу этой скромности большевики стали переименовывать улицы, города и целые области, давая им свои собственные имена и усеивать страну памятниками, воздвигнутыми себе еще при жизни.

Надо сказать, что до такой безвкусицы, пошлости и хамства не доходил еще ни один самодержец и ни один диктатор в мире. Товарищ Сталин, в городе Сталинграде, на сталинской площади, любуется памятником товарищу Сталину. Товарищ Молотов, в городе Молотове, на молотовской площади, любуется памятником товарищу Молотову. Это ли не образец большевистской скромности?…

За тысячу лет существования Московского государства и Российской империи, фактически только один большой город носил царское имя. Это — Екатеринослав, по улицам которого я сейчас брожу, ибо Санкт-Петербург носил имя не Петра Великого, а Святого Петра. И надо сказать, что Екатеринослав вполне оправданно получил свое имя — этот город основан Екатериной.