Олег Матвейчев - Повелительное наклонение истории

Испытать влияние — не грех, а великий дар. А вот что действительно непростительно, так это неспособность испытать влияние. Оказывается, для того, чтобы влияние состоялось, еще надо постараться. Надо иметь в себе тот СОСУД, куда осуществляется влияние- вливание.

Тысячи людей по всему миру ежедневно читают и Платона, и Гегеля, и Хайдеггера, но живут и мыслят как и прежде, никакого влияния прочитанное на них не оказывает. Но вряд ли их всех на этом основании можно причислить к оригинальным мыслителям. Нет, скорее влияние, которое они способны воспринять, исчерпывается уровнем попс-психологии глянцевых журналов, демагогических ток-шоу или «интеллектуальных» творений каких-нибудь американских гуру псевдоиндийского происхождения и оккультистов. Их душа мала, чтобы вместить истинно великое, она проходит мимо него, даже не замечая, либо злобно реагируя («это бред», «это заумь» и проч.). Таким образом, сосуд для влияния, орган, которым человек будет понимать текст великого мыслителя, должен быть сформирован заранее самим читателем.

Как же тогда получилось, что трудный для чтения и понимания Хайдеггер оказал большое влияние? Благодаря нисходящему упрощению! Сначала его поняли единицы, потом те единицы как-то смогли рассказать другим на том уровне, что они смогли вместить, потом уже тысячи доводили до следующих и так далее. Главное, что и те, и другие, и третьи очень хотели это донести: хайдеггеровские тексты провоцировали коммуникацию и поток разнообразных интерпретаций.

Почему вдруг так важно стало для всех интерпретаторов поделиться с остальными тем, что они поняли? И от чего зависит способность вмещать влияние, подвергаться влиянию? От природного ума? Но тогда мы придем к расизму. От образования? Но мы только что установили, что само образование невозможно без этой способности вмещать образование…

Когда мышление попадает в такой круг, возникает искушение воспользоваться всякими диалектическими уловками. Дескать, одно влияет на другое, а то в свою очередь влияет обратно, и так далее — по спирали… Однако сам Хайдеггер советовал и сам практиковал феноменологию. Лозунг феноменологии: «К самим вещам!» означает коротко «приоритет предмета над методом».

Нельзя подходить к феномену с заранее заготовленными внешними ему методами и техниками: это то же самое, что классифицировать, например, рыб по признаку, сколько каждая из них может прожить на суше. Классификация-то получится, только сущностных отношений не схватит. Хайдеггер, когда попадал в круг, всегда начинал с единичного феномена, примера, а затем, исследовав его, делал острожные обобщения. Поэтому чтобы ответить на вопрос о влиянии, я хотел бы поделиться тем, что знаю лучше всего, то есть личным опытом прихода к Хайдеггеру. Возможно, этот единичный пример «введения» в его мышление может дать подсказку для более широких обобщений.

Я поступил на философский факультет Уральского государственного университета в 1988 году, а закончил его в 1993-м. Это были годы перестройки, путча, крушения СССР, шоковой терапии Гайдара, расстрела Верховного Совета и проч. В Свердловск я приехал из сибирского Новокузнецка, поэтому жил в общежитии. Жил в студенческом городке, где стоит та самая «общага на крови», описанная Алексеем Ивановым (автор «Сердца Пармы», «Золота бунта» и др.) в одноименном романе. И сам Иванов болтался там как раз в то же время.

Мне год довелось жить в описанной им общаге на ул. Большакова. Но моя «родная», на Чапаева, была не скучнее… Уже на абитуре я понял, куда попал: в одной из комнат после пьянки нашли труп. Кто убийца знали все, кроме милиции. Да она и не интересовалась. Этот убийца сам был убит года через два в криминальных разборках. А еще лет через пять погиб тот парень, к которому они все приходили в гости.

Вот так: скажи участникам той посиделки, что через несколько лет их всех не будет в живых, никто бы не поверил. Ну ладно один, другой, но столько раз подряд снаряд в воронку не падает! Падал. В те годы все падало. На улицах каждый день кого-то убивали или взрывали. Это «уралмашевские» бились с «центровыми» и «синими» за контроль над рынком казино и интим-услуг. Каждый месяц вся городская «элита» собиралась на похороны очередного криминального авторитета или вора в законе. Стройные ряды парней в малиновых пиджаках на БМВ. А те, кто в кожаных куртках, — на «восьмерках». Золотые цепи на шее и болты на пальцах. Неплохо «зарабатывали», видать.

И я спрашивал себя: зачем какие-то мальчики еще учатся в ПТУ? Ведь легче и проще идти «бригадиром» или «смотрящим», «торпедой» или «пехотой»? Власти бояться не стоит, ее просто нет. Люди защищали себя сами, окна квартир покрылись страшными решетками. Это были не города, а зоны с тюремными бараками, и жили в них «по понятиям», а не по закону. А я удивлялся: почему в криминальном мире есть «понятия»? Если уж нарушать закон, то зачем придумывать себе новый? Ведь проще и легче совсем без «понятий», как жили так называемые «отморозки».

К нам в общагу приходила одна банда таких подростков с общей на всех кличкой «ослы». Днем они крутили наперстки на автовокзале, обманывая доверчивых приезжих, вечером бухали в общаге и тискали девок. Как-то раз эти 15-летние сопляки поспорили с качком по имени Стас. Стас был в общаге авторитет, человек, чувствовавший себя уверенно именно в той жестокой жизни, но… «Ослы» просто толпой выбросили его со второго этажа, он как-то неудачно сломал ногу и… на всю жизнь остался калекой. Никого не наказали.

А еще к нам приезжали чеченцы, к одному из своих в гости. Пожили несколько дней, попили-поели, сделали какие-то свои чеченские дела (может, тоже убили кого-то, а может, «кинули» какой-то банк с помощью фальшивых авизо?). А потом один из них просто зашел в одну из девчачьих комнат и изнасиловал третьекурсницу. И уехал к себе в горы. Даже заявление никто писать не стал…

Да и милиция мало чем отличалась от бандитов. Одной моей знакомой пришло письмо из дома. Писала старшая сестра из сибирского Ленинска-Кузнецкого. Она ухаживала несколько лет за одинокой бабушкой, чтобы та завещала ей квартиру. Когда бабушка померла, оказалось, что ее давно уже пас участковый. Потому наследницу быстро на милицейской машине увезли в лес, изнасиловали и заставили подписать отказ от наследства. Муж узнал об этом, взял ружье и пошел в милицию разбираться. Его скрутили и отправили в СИЗО, пообещав, что он оттуда не выйдет… Вот и спрашивала старшая сестра, оставшаяся без мужа и квартиры, что ей делать. Только что была счастливая семья, честь, муж, квартира, и вмиг — ничего. Ведь жаловаться некому, мэр в этом городке известный криминальный авторитет с несколькими судимостями. Не знаю, чем там все кончилось… Но это ощущение бессилия, эту невозможность схватиться даже за соломинку, ситуацию абсолютного Ничто вокруг я запомнил на всю жизнь.