Александр Никонов - Формула бессмертия. На пути к неизбежному

— Самвел, я тебя сегодня вечером познакомлю с моим японским другом. Он делает удивительные вещи. Его зовут Сёко Асахара. А пока сходи на его выступление в «Олимпийский».

Самвел сходил… После чего категорически отсоветовал Лобову иметь дело с Асахарой, объяснив, что тот — человек опасный. Но Лобов Гарибяну не поверил. А припомнил тому его уход из своих помощников. И предположил, что вот теперь, когда место у лобовского «тела» занял новый «духовник», Гарибян заревновал и хочет вновь пролезть к телу начальника, вытеснив японского конкурента. Вообще, я вам скажу, «духовник» возле царского тела — страшное дело. Ужасно, когда первый человек государства несамостоятелен и прислушивается к нашептываниям идеологических начетчиков, а не рабочих практиков. Но это я так, к слову…

Короче говоря, не сделай Гарибян Лобова буддистом или послушай Лобов доброго совета, он или вовсе не заинтересовался бы Асахарой, или дистанцировал японца подальше от себя. И тогда был шанс, что следующим президентом России оказался бы именно Лобов, который в качестве секретаря Совбеза курировал тогда весь силовой сектор страны. А Путин о ту пору не был даже директором ФСБ… Впрочем, это все голые спекуляции — насчет возможного президентства Лобова, — поэтому склонять историю России мы больше не будем, а обратимся наконец к персональной истории Гарибяна. Как он дошел до жизни такой, что мозгом едва ли не бетонные плиты раскалывает?

Учился Самвел в Ростовском университете на юридическом. Был простым советским парнем, ничем не приметным. Жил в общежитии. И вот там его однажды продуло зимней ночью из плохо прикрытого окна. Продуло сильно. Утром он проснулся насквозь простуженный. Лечился, конечно, но, видать, недолечился. Болезнь, как бледная змея, затаилась где-то в глубинах организма, пустив корни в разные системы и органы. Самвел буквально горстями ел прописанные лекарства. Иммунитет просел настолько, что увеличились лимфатичесие узлы, парень не вылезал из простуд, совершенно ослаб. Он уже не горел, а тлел, и, в общем, неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не одна случайная встреча.

Жизнь столкнула его с индусом, который учился в том же университете. Только индус был старше Самвела, поскольку в Советском Союзе получал второе высшее образование. Из короткой беседы выяснилось, что индус — йог.

— Йога — это ерунда, — доступно объяснил индусу советский студент Самвел.

Индус обиделся:

— Обоснуй!

И Самвел объяснил, что в журнале «Наука и жизнь» он прочел несколько материалов про хатха-йогу с фотографиями асан. (Между прочим, я — практически ровесник Самвела, и этот журнал помню! Мои родители «Науку и жизнь» выписывали. А поскольку СССР был государством информационно бедным, вся страна тогда читала одно и то же. Тиражи редких журналов были миллионными, а советские люди — довольно стандартизированными по своим знаниям. Это, с одной стороны, увеличивало культурное единство, поскольку все знали все кодовые слова из фильмов, популярных книг и Райкина, с другой — уменьшало интеллектуальное разнообразие, то есть богатство в мыслях и идеях. Но это я опять отвлекся…) Так вот, прочитав журнал, Самвел решил заняться йогой. Результат был плачевным: его здоровье, и без того сходящее на нет, еще больше ухудшилось.

Услышав эту историю, индус засмеялся: «Ты хотел освоить йогу по советскому журналу? Хорошо, что вообще не помер… Но ты мне нравишься, парень. И я могу научить тебя йоге. Если тебе это хоть в чем-то поможет и если потом захочешь, ты мне заплатишь. А нет, так нет». И стал учить. Он оказался большим мастером.

— Через месяц я вдруг с удивлением обнаружил, что никакие из прежних моих проблем со здоровьем меня больше не беспокоят, — рассказывал Самвел. — Я про них просто забыл. А еще через некоторое время у меня уже было такое состояние — я будто летал. Ощущение невероятной энергетики — хотелось диких волков руками рвать. При этом из меня парадоксальным образом ушла вся моя былая агрессия. Как-то один парень меня оскорбил, бросил мне: «Козел!» В другое время я бы кинулся в драку, а тут просто сказал: «Я не принимаю твоих оскорблений. Они мне не нужны. Оставь себе».

Вскоре ситуация в жизни Самвела немного изменилась. Ему сделали операцию на глазах по исправлению близорукости, и какое-то время он не мог записывать лекции. Их приходилось запоминать. Это и послужило толчком к развитию памяти. К тому времени парень уже неплохо кумекал в йоге и направил усилия на разгонку своего «процессора». Ему необходимо было научиться запоминать все, что говорил лектор, и запоминать прочно. И он научился. Но далось это нелегко.

Самвел занимался своей йогой по шесть часов в день. Вставал в пять утра, три часа занимался, потом шел на лекции, а после занятий занимался еще три часа. Два часа в каждом цикле занимали обычные физические упражнение, и один час — умственные. А попросту говоря, медитация, или, как это окрестили на Западе, аутотренинг. Правда, слово «аутотренинг» обесценивает происходившее, делая его как бы простым и понятным. Хотя медитация — один из самых загадочных режимов работы мозга… Так Самвел просуществовал пятнадцать лет. Результатом этой работы и стал мировой рекорд по запоминанию. А также то, что по специальности, то есть юристом, Самвел работать не захотел. Он начал продавать память. Правда, для этого нужно было сначала разобраться в себе.

— Раньше мне казалось, что я просто так запоминаю. Потом стал анализировать и понял, как именно это происходит! В моем мозгу мгновенно рисуется картинка — смешная, удивительная или грустная, я ее так же мгновенно переживаю, и пережитая эмоция намертво запечатлевает в памяти произнесенное слово. Просто происходит все это очень быстро. Чем глубже пережитая человеком эмоция, тем крепче он запомнит ситуацию. Эмоции — ключ к запоминанию. Эмоциям миллионы лет, разум же появился несколько сотен тысяч лет назад, это штука более молодая и потому менее надежная.

Отчего дети так быстро все запоминают? Они ближе к природе, к животности. Не зря Толстой говорил, что от него до пятилетнего ребенка — один шаг, а от пятилетнего ребенка до родившегося младенца — пропасть. Человек получает 70–80 % всей жизненной информации за первые несколько лет жизни. Дети запоминают лучше взрослых вовсе не потому, что у них мозги «чистые», а во взрослую голову, забитую всякими сведениями, ничего больше не помещается. Ничего подобного — помещается. Возможности человеческой памяти огромны — туда можно всю Ленинскую библиотеку впихнуть! По-моему, фон Нейман еще об этом писал. А дело в том, что дети воспринимают информацию эмоционально. Информация, закрепленная эмоцией — положительной или отрицательной, — запечатлевается навеки. А взрослые менее эмоциональны. Поэтому новую информацию подчас воспринять просто не в состоянии. Ребенок запоминает через сердце, а взрослые через разум. У взрослого эмоции притуплены из-за таких явлений цивилизации, как морально-нравственные запреты — это цепи цивилизованного человека. Человек вынужден все время держать себя в рамках, поэтому его эмоции забиваются, эмоциональная сфера постепенно атрофируется. Современного взрослого человека уже ничем нельзя удивить. Некоторые даже гордятся этим! На мой взгляд, не гордиться тут нужно, а стыдиться. Это уже не человек, а живой труп.