Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6275 ( № 20 2010)

А реальная опасность может встретить нас где угодно. Например, на российских дорогах, на которых согласно статистике в год гибнет около тридцати тысяч человек, что гораздо страшнее случившихся терактов. Или – во время техногенных катастроф. Да, нужно быть бдительным, но нельзя превращать свою жизнь в непрерывное ожидание ужаса. Надо верить в благополучный исход всех событий и сохранять хладнокровие.

В крайних случаях, чтобы избавиться от удушающего страха, можно прибегнуть к разным психологическим упражнениям и настройкам, помогающим обрести состояние спокойствия и бесстрашия. Мне, как профессиональному психологу, приходится обучать им своих клиентов. Вот одно из упражнений: нужно закрыть глаза или, даже не закрывая их, «посмотреть своему страху в лицо», как если бы он был чем-то одушевлённым, и сказать ему несколько раз мысленно: «Я – не ты, ты – не я. Я абсолютно спокоен и принимаю решения сам». А затем, настроившись на состояние уверенности, можно смело спускаться в метро и жить дальше в обычном ритме.

Полезно периодически избавляться от страхов, тревожных мыслей и переживаний, отгоняя их как мошкару, повторяя про себя: «Я уверен в себе, со мной ничего не случится». А ещё следует наблюдать за своим дыханием, расслаблять тело и проникаться настроением собранности, спокойствия и равновесия. Если напряжение не проходит, можно делать отвлекающие движения на уровне мелкой моторики, перебирая пальцами или постукивая их друг о друга. Или же сосредоточенно читая книгу, газету или журнал. Но лучше всего, если вы будете вспоминать свои житейские победы и достижения, как бы пропитываясь их силами.

И ещё раз о тех, кто выращивает в своей среде террористов. Мы можем постепенно интегрировать их, но это произойдёт только в том случае, если наше общество будет умным и сильным. Ведь сумел же Запад интегрировать их настолько, что там они ведут себя не как дети гор, а как законопослушные граждане.

Поскольку терроризм нередко определяют как войну нервов, то отдельному человеку и всему обществу в целом важно сохранить спокойствие, устойчивость и волю. Ведь мы с ними как часть единого целого, постоянно влияем друг на друга. Чем нестабильнее обстановка у нас, тем сильнее они.

Но чем спокойнее и твёрже наш дух, тем меньше единства в их рядах. Недопустимо поддаваться страху. Нас больше, и мы сильнее и по таким качествам, как терпение, и по таким чертам национального характера, как бесстрашие.

Сергей КЛЮЧНИКОВ, психолог

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Человек

Измена

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

В конце года в одном из московских издательств выходит новый роман писателя Марка Крутера – «Сын ювелира», посвящённый памяти его учителя и друга – Григория Гаверова. Предлагаем читателю отрывок из книги.

Когда дочь злилась, она переставала походить на меня и становилась похожа на жену: горькая складка на переносице, темень в глазах, суетливость в движениях.

В её доме пахло несчастьем: внук встретил непривычно тихо, мраморный дог лениво передёрнул хвостом и, посмотрев на меня голодными глазами, рухнул на пол. Я всё понял, полез за бумажником. Покуда шуршал купюрами, дочь, смущаясь, косилась в сторону окна. На подоконнике мерцали закатным светом пустые бутылки, сплошь из-под виски и джина. На такое хватает, а вот на еду собаке…

– У Романа роман, – сказала дочь, срывая чеку пивной банки.

У меня тоже, хмыкнул я про себя.

– Ты уверена?

– Более чем.

Женщины, говорил Гера, чуют измену заранее.

– Давно?

Дочь посмотрела сквозь меня, пыхнула сигаретой.

– Папа, – сказала она голосом своей матери, – перестань быть юристом хотя бы сейчас…

Мне стало жаль её: моя кровиночка, втрескавшаяся в полное ничтожество.

– Я тебе говорил, – вспомнил былые свои увещевания.

– Дед, – крикнул из комнаты внук, – я победил.

– Молодец! – отозвался я и, желая понять причину его радости, нарисовал в воздухе вопросительный знак.

– Новая компьютерная игрушка, – объяснила шёпотом дочь.

Собака поднялась и ткнулась мордой в мои брюки.

– Держи, – сказала дочь, швыряя мне полотенце, и прикрикнула на Дениса, попытавшегося вытащить меня на прогулку: – Отвяжись от деда!

Кажется, она немного успокоилась: морщинка на переносице разгладилась, глаза посветлели, сейчас, более чем на жену, она походила на меня.

– Бросит Роман – выйду за Петра, – сказала она.

Собака подняла морду с моих колен и, осклабившись, заворчала.

– А тебя и спрашивать не буду, – шикнула на неё дочь.

Я вспомнил Герино: женщина переносит разрыв как ангину – если не помирает сразу, то потом живёт долго и счастливо.

– Петя, – попробовал припомнить я, – это тот, который рыжий?

– Нет, рыжий – это Ваня, – сказала Клара, – а Петя… он лысый.

Я порылся в памяти и вытащил пред свои очи лысого и худого, вечно при галстуке и с золотой цепочкой на пролетарском запястье.

– Он ведь из друзей Романа, – вспомнил я.

– Из школьных, – кивнула Клара.

«Изнашивают комнатные тапочки, не торопятся с возвращением долга и, поглядывая на твою жену, как на свою собственность, ждут твоей смерти», – говорил о школьных дружках Гера.

– У вас что-то было? – поинтересовался я.

– Не было, но будет, – твёрдо пообещала Клара.

– Собираешься мстить?

– Дед, – вновь позвал из комнаты Денис, – учительница просит, чтобы ты пришёл на классный час.

– Приду, – пообещал я.

– Как кто? – спросила дочь. – Денис, дед твоей учительнице нужен как кто?

– Как писатель, – отозвался внук.

– Я думала, как юрист, – не скрывая разочарования, протянула Клара.

– Может быть, ты всё придумала? – спросил я, отстраняя чашку и подставляя колени собачьей морде. – Может, и нет ничего у твоего Романа?

– Папа, – подпёрла кулачком щёку Клара, – кто из нас писатель – ты или я?

Мне нравилось, когда меня называли писателем, но ирония дочери обидела: пусть я не Достоевский, но кому-то мои книжки пришлись по душе, а кому-то, как мне говорили, даже помогли.

– Я видела, как они целовались, – сказала дочь.

– Кто – они? – занятый собой, не сразу сообразил я.

– Роман и она.

– Ты что – следила за ним?

– Кто из нас юрист – ты или я?

На «юриста» я не обижался – реагировал на него как на имя: избранная профессия и правда с годами становится чем-то вроде второго имени.

– Я не следила, просто шла, шла и увидела.

– Может, она одна из его одноклассниц, – заюлил я.

– Может, и так, – всхлипнула Клара, – но простых одноклассниц так не целуют.

– Она красива? – зачем-то спросил я.

– Она безобразна! – вскрикнула Клара.