Владимир Бушин - Мне из Кремля пишут

Немецкая буржуазная газета Prager Tageblatt напечатала о Ленине статью. Полную почтительного удивления перед его колоссальной фигурой и закончила словами: «Велик, недоступен и страшен кажется Ленин даже в смерти».

«По гону статьи ясно, — продолжал Горький, — что вызвало её не физиологическое удовольствие, цинично выраженное афоризмом «Труп врага хорошо пахнет», не та радость, которую ощущают люди, когда большой беспокойный человек уходит, — нет, в этой статье громко звучит человеческая гордость человеком».

Такая гордость недоступна и непонятна нашим доморощенным пошлякам и ненавистникам, всем — от покойного Волкогонова да перманентно животрепещущего Познера. Этот Познер 13 апреля беседовал в ночной программе первого канала телевидения с польским послом Ежи Баром. Речь шла разумеется, о двух Катынях. И странная это была беседушка… Улыбка то и дело перепархивала с одних старческих уст на другие, а порой со-беседнички даже не могли удержать приступ смеха. Боже милосердный, ведь прошло только 72 часа и погибло 96 человек. Их ещё не похоронили, не помянули…

Я знал, чем Познер закончит: конечно же, как всегда, — проклятием коммунизму, Ленину и Сталину. Он тужился на эту тему в течение всей беседы, а закончил тем, что вслед за Геббельсом, творцом Катыни-1, объявил коммунистическую партию преступной, ту самую партию, членом которой, как шкурник от рождения, лет двадцать состоял. Нет, мазурик, преступна не партия, спасшая тебя и твоих соплеменников от душегубки, — преступна власть, которая ежедневно даёт возможность с самых высоких трибун лгать и клеветать, унижать и оскорблять народ, к которому они не имеют никакого отношения, — таким, как француз Познер, грузин Сванидзе, грек Попов, поляк Радзинский, словак Радзиховский, испанка Новодворская, перс Млечин, «проклятый жид, почтенный Соломон» Михалков, как сказал бы о нём Пушкин, и другие.

А покойный Волкогонов? О, этот целую книгу о Ленине накатал. Поди, сейчас, сидя на сковороде, чертям вслух читает. Да и как было не накатать книгу после появления в 1992 году в журнале «Русская мысль» письма Инессы Арманд, посланного Ленину в декабре 1913 года из Парижа в Краков, где она тоже недавно была. Вот оно в сокращении.

«Расстались, расстались мы, дорогой, с тобой! И это так больно. Я знаю, я чувствую, никогда ты сюда не приедешь! <���…> Какое большое место ты ещё здесь, в Париже, занимал в моей жизни. Я тогда совсем не была влюблена в тебя, но и тогда я тебя очень любила. Я бы и сейчас обошлась без поцелуев, только бы видеть тебя, иногда говорить с тобой было бы радостью — и это никому не могло бы причинить боль. Зачем было меня этого лишать?<���…> В Париже я в то время боялась тебя пуще огня. Хочется увидеть тебя, но лучше, кажется, умерла бы на месте, чем войти к тебе, а когда ты заходил, в комнату Н.К., я сразу терялась и глупела. Всегда удивлялась и завидовала смелости других, которые прямо заходили к тебе, говорили с тобой. Я так любила не только слушать, но и просто смотреть на тебя, когда ты говорил…» И в конце: «Ну, дорогой, на сегодня довольно. Вчера не было письма от тебя! Я так боюсь, что мои письма не попадают к тебе — я послала три письма, это четвертое. Неужели ты их не получил? По этому поводу приходят в голову самые невероятные мысли.

Крепко тебя целую. Твоя Инесса».

Тут можно только добавить, что это писала 39-летняя красавица, мать пятерых детей. И писала не главе правительства, а всего лишь эмигранту, автору нескольких книг, мужчине средних лет с непредсказуемой судьбой. Ведь тогда пели «Варшавянку» с полным сознанием серьёзности этих слов:

Безвестно было, к слову сказать, и то, что через семь лет 12 октября 1920 года уже глава правительства возложит на гроб венок из живых белых цветов с предельно краткой надписью на траурной ленте: «Тов. Инессе — В.И.Ленин». Назвав её здесь по имени, он позволил себе единственную нотку интимности…

И вот это письмо попало в руки кастрата либерализма, который, разумеется, и не подозревал о существовании таких чувств и писем. Я избавлю читателя от непотребного зрелища, устроенного покойным кастратом.

В.Познер, конечно, не единственный ученик и последователь покойного пошляка Д.Волкогонова. Вот хотя бы историк Поцелуев Владимир Алексеевич. Не так давно в Москве вышел его увесистый том «Ленин», имеющий все признаки большой учёности автора: и предисловие, и заключение, и научный аппарат в виде указателя использованной литературы, и беспристрастные фотографии лиц, о коих идёт речь… Но стоит полистать книжечку, как маскировочный туман учёности — фу-фу — расточается.

Судите сами. Ну, обязан же учёный, сочиняющий книгу о Ленине, знать имя Веры Ивановны Засулич и всё той же Инессы Арманд? Так он, бесстыдник, не знает и безбожно переименовывает их (с.70 и 118), будто Поцелуевы имеют на это право. А вот пишет, что в 1939 году книга Сталина «Вопросы ленинизма» была издана в количестве 4 миллионов экземпляров, а население-де — 190 миллионов, значит, «на каждого грамотного человека приходилось по книге» (с.6). Товарищ Поцелуев, вы, между нами, в своём уме? Тогда в одних только общеобразовательных школах было 35,6 млн. учащихся (СЭС,М., 1985. С. 1257). А ведь еще существовали и тысячи техникумов, сотни вузов, которые, как и начальные да средние школы, работали и все предыдущие годы советской власти выпускали образованных специалистов. Словом, грамотность в стране благодаря стараниям живодёров-большевиков составляла примерно 90 %, т. е. уж читать-то умели, возьмем с походом, миллионов 150–170. Выходит, одна книжечка приходилась не на каждого, а человек на 40–45. Как же это вы? Сорокакратное враньё! А ещё учёный человек с такой притягательной фамилией.

Впрочем, что ж, это умственная мелочь. Человек считать не умеет. Подумаешь! Да и зачем арифметика нужна историку-то? Но вот вопрос поважнее и чисто исторический. Поцелуев пишет, что 13 членов Временного правительства были арестованы и после недолгого заключения освобождены. Да, это известно, только арестовали тогда не 13, а 15 человек. Но тут же читаем: «Некоторые эмигрировали, оставшиеся в Советской России С.Салазкин, Н.Кишкин, С.Ольденбург, А.Зарудный, П. Малянтович и другие были в дальнейшем репрессированы» (с. 197). Да ведь сразу недоумение: почему одних беспрепятственно отпустили, а других…

Это густое враньё. Во-первых, что значит репрессированы — уволены с министерских должностей? Да, в этом смысле кровожадный Ленин жестоко репрессировал их всех. Но недавно в телепередаче «Пост скриптум» некий Дмитрий Графов заявил, что всех 15 зверюги большевики расстреляли, а ещё в 1992 году ныне покойный писатель С. в книге, изданной на американские деньги, рисовал ещё более кошмарную картину: «не мешкая ни часу, ни дня, посадили их в баржу, а баржу потопили в Неве». Есть веские основания думать, что и вы, Поцелуев, несмотря на нежную фамилию, намекаете на нечто подобное в отношении перечисленных вами министров, но опять трусливо напускаете туман.