Владимир Бушин - Это они, Господи…

А Антонина Владимировна Мальцева прежде всего подчеркнула, что не была хорошо знакома с Морозовой, встречалась редко. И, конечно, говорит, я не могла знать и не интересовалась, где она «отоваривалась», как сказано в статье, и не могла приписать ей «лающую» речь, не могла говорить о столько пережившей и давно умершей женщине так зло и враждебно. «Я спрашивала Боброву, зачем ей всё это нужно, советовала не копаться в давным-давно отболевшем чужом горе. И в живых-то уже никого не осталось, кроме очень дальних родственников. А вас я благодарю за то, что вы смотрите на всё это совсем иначе, чем Боброва».

Оказывается, мадам обещала прислать статью, которую напишет, но, конечно, не прислала. Напакостила гиена и в кусты. Надеялась, что о её паскудстве не узнают люди. С которыми она встречалась. Я тоже пообещал прислать и статью Бобровой, и свою. Первую послал 20 июня, вторую — 3 июля.

А Юрий Васильевич Сумбаев о статье слышал. О тексте, вложенном ему в уста сказал: — Я был и остался советским человеком. Разве я мог ляпнуть такое!

Действительно, у Бобровой он говорит, например: «в прессе появились материалы, разоблачающие(!) Павлика Морозова». Или: «Его брат Алексей дал интервью в защиту Павлика, но читатель не поверил родному брату».

Это откуда же известно, что не поверил? Что не поверил клевете Бобровой, ясно видно в Интернете. А там? Есть множество свидетельств, что читатель верит авторам, опровергающим клевету на Павлика и его семью. Например, таким честным, обстоятельным и дотошным авторам, как журналистка Вероника Кононенко и писатель Николай Кузьмин. Они изучили множество документов, начиная с подробного акта осмотра тел убитых и места злодеяния, составленного сразу по обнаружении трупов участковым инспектором милиции Яковом Титовым: «Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесен в грудь, около сердца… Цвет волос — русый, лицо белое, глаза голубые, открыты. В ногах две березы…». Их исследовательским работам невозможно не верить.

И я получил много откликов на свои публикации об этой давней трагедии. А совсем недавно мой молодой читатель Руслан Кабалахов, абазинец из Ставрополя, написал мне, после прочтения моих книг: «Особое спасибо за защиту двух людей — Сталина и Павлика Морозова». Руслан задумал несколько книг и хочет взять себе псевдоним Морозов. А ещё лет десять тому назад было и такое письмо:

«Уважаемый автор,

Я вам очень благодарна за статью о Павлике Морозове. Спасибо, что вы для многих таких, как я, по неведению смущавшихся клеветой на него, открыли правду об этом чистом отроке, исповеднике и мученике за Истину, одном из самых ярких алмазов земли Российской, одном из самых славных её святых.

Такие люди, как Павлик, Зоя Космодемьянская, как Георгий Жуков, становятся ныне жертвами всяческих поношений от ненавистников России. И что больнее всего — они побуждают к тому же и многих наших соотечественников, которые впадают в грех хулы на угодников Божиих. В этот же грех впадают и те, кто считает себя защитниками чести родной страны. Слова „пионер“ и „коммунист“ служат для них сигналом к такому беснованию. Особенно ярятся люди церковные. Хотя им-то и следует более взвешенно оценивать чужие поступки.

К вашей статье 1992 года в „Советской России“ приложена фотография. Удивительно светлое святое лицо маленького мученика. А сама статья хороша и своей документальностью, и созданным образом, светлым и чистым, по особому промыслу Божию запечатленному даже в акте осмотра трупов. Участковый инспектор, составлявший акт, не мог не поразиться видом святого облика маленького мученика и написал это как мог.

Имя отрока Павла я поминаю в своих молитвах с 1992 года и пишу его в записках на Богослужении. Но рассказать о нём в своём приходе не берусь. Не поймут. Даже отец настоятель…

Спаси вас Господи за Павлика Морозова, за Истину.

И как же после этого смотреть на молодую белобрысую стерву, — бесстыжую, как Минкин, бездарную, как Дейч, перевёртливую, как Гусев, — которая мчится из Москвы на край света только для того, чтобы на могиле старухи, матери, похоронившей четырех из пяти своих сыновей, поплясать на высоких каблуках, всех оболгать и получить за это мзду.

Детей Татьяны Семеновны звали так:

Григорий

Павел

Алексей

Роман

Федор

Час настал, молись, Боброва, и кайся, эмкашка, перед всеми сыновьями с матерью их и до конца дней поминай всех за упокой. Хотя бы ради детей своих, если они вдруг да есть у тебя или будут.

А 19 мая на Красной площади приняли в пионеры четыре с половиной тысячи школьников со всех концов страны.