Газета Завтра Газета - Газета Завтра 331 (14 2000)

На браконьерство уже выходили все. Это был вопрос жизни и смерти. Рыбу черпали бреднями, сетями, глушили толом и тротилом, травили хлором, выдергивали острыми зубьями железных крючьев и тройников. Щедро лилась кровь, орошая берега речек. Рыбного пирога, конечно, не хватало на всех. В ход пошли доносы, взятки, шантаж. А на речки пошли ватаги из 10-15 крепких молодцов, вооруженных дубинами, обрезами охотничьих ружей, острыми, как бритва, ножами. Начали вспыхивать кровавые стычки на территории всего острова. Пролилась первая человеческая кровь. По речкам поплыли изуродованные трупы, впрочем, не всегда, как правило, трупы закапывали в диких непроходимых местах. И концы в воду. Пропал себе человек и пропал. Отряды хорошо вооруженных омоновцев и частной охраны взяли под жесткий контроль нерестовые речки и подходы к ним. Но грабеж не прекращался ни днем, ни ночью. Подходившие к курильским берегам ржавые суда с замазанными названиями и портами приписки расплачивались с рыбаками наличными или валютой, а те ночью вычищали ловушки неводов до стерильной пустоты. Безумие уже перекинулось на изрядно опустевшие поселки. Ряд кровавых драк и убийств шквалом пронесся по острову. Залив глаза фальсифицированной водкой, начали выяснять отношения соседи. Убийства входили в моду. Омоновцы пытались задержать браконьеров на нерестилище, но те, оказавшиеся офицерами еще не до конца разогнанного гарнизона, ответили бешеной автоматной стрельбой, уложили в воду бравых омоновцев и, забрав у тех оружие, документы и уже у кого-то конфискованную икру — 4 бочки, скрылись в неизвестном направлении. Люди, прожившие вместе несколько десятков лет, принялись грабить, воровать и убивать друг друга за деньги, за бутылку водки, за просто так. Взламывались частные дома и лавки, выносилось из них все ценное. Коммерсанты громко хвастали связями с именитыми бандитами. А начальство продолжало регулярно навещать Японию, отправлять контейнеры с икрой на материк, а люди сходили с ума и продолжали умирать.

Сильное землетрясение выбило последние остатки твердой почвы из-под ног островитян. Резко возросло количество сердечно-сосудистых заболеваний. Выделенные правительством деньги на переселение островитян на материк бесследно растаяли. На материк выехать было невозможно, да и незачем. Менталитет курильчан в корне отличался от менталитета соотечественников с материка. На материке хватало своих проблем. Пылала машина старого мэра, горел гараж нового, дотла сгорел один из цехов крупнейшего в мире рыборазводного завода. Жалобно выл руководитель одного из частных предприятий, запертый в железном контейнере, по которому лупили кувалдами, коммерсанты наводили бандитов на отъезжающих коллег. В одночасье ставшие очень обеспеченными людьми, разъезжали по пыльным ухабистым курильским дорогам пьяные коммерсанты и рыбаки на подержанных иномарках. Попасть в рыбаки стало заветной мечтой каждого курильчанина. Но далеко не каждому удавалось попасть в звено либо экипаж малого рыболовецкого сейнера. Участились аварии электростанций, питающих город Курильск и окружающие поселки электроэнергией. Ревущие волны осеннего моря и океана устлали берега Итурупа японскими и российскими кораблями. Опустившиеся люди в грязной одежде, с потухшими взорами шляются теперь в пустых, покинутых, полуразрушенных общежитиях и домах, тщетно пытаясь найти хоть что-нибудь для обмена на спиртное и продукты. Пьют на Курилах люто, ящиками, быстро старятся и столь же быстро отходят в лучшие миры. Изумрудный остров, способный в одиночку накормить рыбой и икрой всю Россию, а на туризме и использовании геотермальных источников принести колоссальные доходы в российский и свой бюджеты, являющийся стратегически важным ключом к обороне дальневосточных регионов, не выдержав перманентного надругательства над своей уникальной природой, животным миром и тотального загрязнения окружающей среды, трансформировался в злобного монстра-спрута, высасывающего жизненные силы и перемалывающего в гигантской кипящей утробе судьбы русских людей, приехавших осваивать благодатный край и превратившихся в каторжников, с искалеченными судьбами и душами.

Регулярно пополняются сельские кладбища. Все больше появляется на нем могил молодых, не успевших пожить. Сносятся обветшавшие здания домов культуры, бывших ранее очагами общения людей. Черствость и равнодушие заполоняют сердца живущих на острове. Серая пелена забвения окутывает все гуще и гуще немногочисленных островитян. Дай им Господи твердости душевной и жизненных сил, чтобы превозмогли и претерпели лихие испытания, выпавшие на их долю. И чтобы в заснеженную зиму не замолчали бы электростанции, и чтобы дети были накормлены.

о. Итуруп

Лариса Федоровна Лысенко проработала на побережье Белого моря более тридцати лет, изучая биологию семги, или по-научному, атлантического лосося. Мы попросили ее рассказать о сегодняшнем дне знаменитых поморских "семужьих" сел Варзуги, Кузомени и других, стоящих на самом северном краю русской земли.

Корреспондент. Может случиться, что на Терском берегу Белого моря исчезнут русские деревни, но не исчезнет семга как ценность, которая будет привлекать людей. И не только русских — если ослабнет наше государство. Что сейчас творится с нашей национальной красной рыбой? Как она живет?

Лариса ЛЫСЕНКО.Сейчас район находится в упадке, ведение промысла нарушено. Раньше промыслы подчинялись государству. Ловили, перерабатывали, отправляли через Умбу в Мурманский рыбокомбинат. Оттуда — распределялось по всей стране.

В 1991 году реку отдали в аренду колхозам. Хорошо, что в Варзуге оказался умный председатель, Калюжный, который болеет душой за реку, считая ее житницей. Будет семга — будет жизнь в селе. Не будет семги — конец жизни. К тому же до недавних пор там орудовала сильная рыбинспекция. Браконьеров было мало, гораздо меньше, чем сейчас, когда каждый во что горазд.

Корр. Вы сначала сказали— хороший председатель. А потом — каждый во что горазд. Разночтение в образе председателя получается. Что, он слаб все-таки?

Л.Л.Не слаб. Просто он — один на весь Терский берег. У председателя своя инспекция. Они проводят рейды, борются в полную силу. Но только на подконтрольной колхозу территории. А если взять шире — по всему Терскому берегу, то там браконьеры не пуганы. Прилетают на вертолетах, приплывают на судах, на лодках. Рыба за неимением денег — это валюта. Рыбу он продаст — купит одежду, обувь, хлеб с маслом.

Раньше население мало браконьерило. Потому что все имелось в магазинах. Снабжался Терский берег хорошо. Суда с продовольствием приходили два раза в год. Теперь люди поставлены в такое положение, когда если хочешь жить, то умей вертеться. Кто больше поймает, тот и прав. Происходит такой колониальный обмен. Местное население на определенную точку побережья привозит семгу, а из Архангельска на катерах — товары на обмен. Эти скупщики семги ведут себя нагло. Они хорошо оснащены. Вербуют местных. Забрасывают их вертолетом на точки. И если инспекция не успеет поймать, то вывозят хорошие капиталы в красной рыбе. Вездеходы армейские часто появляются, быстроходные суда. Варварское уничтожение стада идет.