Газета Завтра Газета - Газета Завтра 353 (36 2000)

— Не видишь никого?

— Путин? Он для меня загадка, мне интересно — если он такой хороший, если он православный, если он германофил, то может ли один человек перевернуть систему и заставить ее работать, сделать так, чтобы произошло чудо... при этом оставаясь с тем окружением, которое все это время действовало в совершенно другом направлении. Как говорят, один в поле не воин, даже если он Чацкий...

Беседу вели: Александр РУДАКОВ, Сергей БОРИСОВ

Отличное предложение: второй паспорт по доступной цене 12в интернет.

Донельзя забитое, будто физиономия английского футбольного болельщика в Ганновере, выражение "на краю" повторениям своим потеряло счет. Трудно сыскать маргинального художника, хоть раз в жизни не подыгравшего соблазну сказать нечто экстремальное в таком духе, используя таковой образ применительно к своему творчеству. Но повторение незабвенного "на краю..." на сей раз, всего вернее — в какой-то мере обоснованно. (Когда-то же оно должно быть обоснованным!)

"Майн Кайф" как сознательно некоммерческий продукт активно востребованной масс-культурой группы провоцирует говорить не только о музыке... да и не о ней вовсе даже. Профессиональные музыкальные журналисты еще сотни раз напишут профессиональные музыкальные релизы, никому не нужные, кстати. Странная идея, но вполне к месту — музыку надо слушать. Как и все простые истины, идея тоже вполне "на краю". Покойный провокатор Фрэнк Заппа говаривал, что говорить о музыке — примерно то же, что и "танцевать архитектуру".

Так что отзыв этот на альбом к музыке как таковой отношения не имеет. "Агата Кристи" была и остается уникальной группой. Ее тема может быть обозначена как внутренний болевой опыт прикосновения к Истине, сопоставимый со знаковыми произведениями высокой культуры, при том при всем ее массовый слушатель исключительно далек от всего подобного. Огромная стена между тинейджерами, для которых АК — шумелка и страшилка (как Децл, например, — бубнилка и т. д.) и самими музыкантами, творящими свое варево из мрачных мистических снадобий, существует и поныне. При этом высокоинтеллектуальная так называемая публика отметает АК к попсе, некоторые критики отводят ей место в престижной области депрессивного рокапопса, иногда ей даже удается быть упомянутой в некоем "рок..."-качестве. И это при том-то, что даже в периоды не лучшие лирика Глеба Самойлова никогда не опускалась до самых заоблачных вершин пресловутого "нашего рока", где философические гуру с неприлично умными и сурьезными лицами лет вот уж как двадцать поют нечто вроде "что нам ветер да на это ответит...". Наследники Есенина, видать...

АК никогда не игралась в фольклорные игры, не скоморошествовала и не учила жить. Но творчество этой группы (если говорить об известных) осталось наиболее невостребованным, непонятым своим временем.

Это не означает, что ее никто не понял — просто разительно отличается число тех, кто вслушивается в эти тексты, от миллионов постперестроечных людей, врубающих радио или даже готовых отмечаться на концертах. Вот — жизнь сжата престижем, как пружина. Такая вот слава в свое время свела с ума гениальнейшего американского поэта Джима Моррисона, которого "по моде" возлюбили звероподобные миллионы штатовских обывателей. Так они потом и Корбейна полюбили — горячо и неистово, только иногда переключая на Мадонну и Уитни Хьюстон. А радиостанции музыкальные гнали все это подряд, так что все подряд любить приходилось.

Курт Корбейн, кстати, физически страдал от того, что его искренне любят миллионы идиотов, и не упускал случая сообщить им об этом. Но они любили его только больше... И все же это не главное.

Пора, зверь начинает войну

Дышит ядом ад, мир зовет Сатану

Иуда в аду, а Фауст в раю

А мы на краю, пока на краю.

АК (будем условно говорить об общем "я" группы, поскольку все остальное — либо домыслы, либо вмешательство в глубоко личное), проделала над собой, мягко говоря, небезопасный магический эксперимент. Это свойственно было многим рок-музыкантам 80-90-х, неслучайно кинчевское "подняться как можно выше к звездам и упасть как можно глубже в грязь" фактически повторяет моррисоновское, чуть более спокойное, неэкзальтированное: "верхняя и нижняя точка — самые главные". И это не слова — вернее, слова, просто так не произносимые. Кто сказал так, с тем начнут "играть" силы, существование которых для всех традиционных религий факт неоспоримый, как градусник на стене. Раньше они питались магами и святыми, нынче — музыкантами. Массы наивных сих, отвращения испытывавшие от скуки и запертости современного паскудного мира, устремились в оккультные эксперименты. А такие бывают — если только на себе. Волна психоделической революции 1968 г. спустя недолго накрыла и российских музыкантов.

Разумеется, не всех. Но все же — среднестатистически — именно люди творческие первые подвержены подобной хвори. У банковских служащих на нее, вообще-то, иммунитет. Впрочем, и некоторые музыканты сомнительным играм предпочли кулинарное шоу.

Никакой опыт не бывает бесполезным. Он не позитивен, не негативен — пока он "ставится". Со знаком тем или иным выходят уже его последствия, проще говоря, кто куда по какой траектории устремился.

В песнях АК оккультизм, религия, нечеловеческие существа и состояния, любовь как преступление, преступление как Любовь, истина, наваждения всякие ("прелесть" по-православному) — основные темы. Даже если они и преломляются через сюжеты литературные, навроде легенды об Альрауне, мрачных откровений Хайнца Эверса и других столь же мрачных романтиков. В основном германских . Поэтому — "Майн Кайф", а не потому что про Гитлера. Откровенно провокационное название — первый (но не последний) "ложный подброс" как демкам из антифашистских центров, так и нацикам, готовым сменить мрачный свой вид лица на нетипичный при внезапном рассмотрении такого вот словосочетания в ларьке — между Пугачевой и Распутиной, правее от Земфиры.

Действительно, шокирует. Но крики кончились и выяснилось, что никакой нацистской пропаганды там нет, если за экстремизм не считать, конечно, отсутствие воспевания позитивного мира, секславрок-н-ролла и прочих радостей уровня Макдональдса.

Впрочем, активное неприятие грязи современного мира — и есть самый взаправдашний "экстремизм", это не свастики на стенах рисовать...

На этом вся политическая тема плавно обрывается...

Остаются песни, одна другой несвоевременнее и нетипичнее, ни бритпопа тебе, ни задушевности, ни мистического Тибета, ни "у любви у нашей села батарейка". Хотя вот последнее утверждение альбома в целом созвучно, но в более глобальном, что ли, смысле. Потом надо еще выяснить, когда это именно она села и почему.