Газета Завтра Газета - Газета Завтра 364 (47 2000)

Если тайная цель — переподчинить оружейный экспорт новой команде президента, то "Росвооружение" и так напрямую подчинено Путину, а "Промэкспорт" укомплектован людьми именно той команды, к которой традиционно причисляют и самого ВВП.

Что же собираются ломать "новые кремлевские"? Современная система торговли вооружениями и военной техникой сложилась в основных чертах в послевоенный период. В советское время этим занимался Госкомитет по внешнеэкономическим связям, в составе которого работали три главных управления: ГИУ, ГТУ и ГУСК.

Главное инженерное управление (ГИУ) занималась собственно поставками вооружений и военной техники. Главное техническое управление занималось созданием и обслуживанием крупных объектов за рубежом: баз, аэродромов, складов, ремонтных заводов. На нем же лежала и задача обслуживания техники, проданной ранее ГИУ. ГУСК до крушения Варшавского Договора работал по снабжению стран-союзниц технологиями и НИОКР, а затем, когда союзников практически не осталось, занялся продажей лицензий и заказными НИОКР.

Эта система была достаточно эффективна, и не только потому, что позволяла СССР прочно удерживать второе место в мировой оружейной торговле, но и в силу того, что тянула за собой советский экспорт сугубо мирного назначения. Договоры на поставку истребителей и бомбардировщиков заключались нередко с условием закупки также и гражданских самолетов. Система расчетов товарами вместо живых денег, как правило, влекла за собой целую серию других контрактов, следом за которыми тянулась промышленность. По западным оценкам, годовой оборот советского оружейного экспорта составлял порядка 18 миллиардов долларов. А общий объем экспорта — 18 процентов от валового внутреннего продукта, на 1 процент больше, чем у США.

В 1992 году, когда на базе трех главных управлений Госкомитета по внешнеэкономическим связям были созданы самостоятельные предприятия, эта весьма сложная система экономического сотрудничества просто рухнула, не только сократив наш оружейный бизнес до 2.5-3 миллиардов, но и напрочь обрушив экспорт гражданской техники, признаться, не всегда конкурентоспособной на внешнем рынке.

Зато на месте ГИУ появился "Оборонэкспорт", ГТУ стало "Спецвнештехникой", при Госкомоборонпроме образовался "Промэкспорт", а Министерство обороны создало свой "Воентех", впрочем, вскоре закрытый из-за многочисленных злоупотреблений и низкой эффективности.

Все эти структуры похоронили разделение по видам работ и начали конкурировать между собой. Во главу угла в каждой структуре ставились, естественно, живые деньги, поэтому все хотели иметь дело с поставками военной техники и никто — с ее ремонтом, обслуживанием и модернизацией. Хотя обслуживание уже поставленной техники приносит за время ее службы почти столько же денег, сколько дает продажа. Только растягивается это примерно на 20 лет. При существовавших темпах кадровых ротаций и структурных преобразований на такой срок, естественно, никто не ориентировался.

В результате была подорвана и основная торговля российской техникой, так как покупатели столкнулись в середине 90-х с тем, что советская техника, какая она ни есть дешевая и качественная, оказалась неремонтопригодна — Россия отказывалась обслуживать свой товар. В результате рынок модернизации и обслуживания нашей техники сегодня делят Израиль, Румыния, Китай, Венгрия с Чехией, кто угодно, только не мы. Сказалось это и на спросе, естественно, в сторону уменьшения.

Однако в раннюю ельцинскукую эпоху, вместо того, чтобы развести спецэкспортеров по видам работ, создали некий монстр под патронажем президента — "Росвооружение", а также создали Госкомитет по военно-технической политике, который вскоре упразднили, влив его в Министерство по внешнеэкономическим связям, но ремонт и модернизацию так никому и не поручили.

Понимание пришло позже, в конце 90-х. Так, например, пришедший в качестве заместителя гендиректора по маркетингу еще одного спецэкспортера, ВПК " МАПО" Сергей Свечников, бывший глава Госкомитета по ВТП, уже считал создание системы сервиса и модернизации МиГов своим основным делом. Однако оказался слишком умным, и его к началу 2000 года сменили на выходца из разведки, которого, конечно, главным образом опять интересовали поставки самой техники, а не ее судьба в будущем.

О создании крупных объектов за ру

бежом просто забыли, как позабыли и об эксплуатации уже созданных. Сегодня даже трудно назвать ведомство, в компетенцию которого это входит. Это ничье.

Если раньше Минобороны могло заниматься обучением иностранных специалистов по части эксплуатации военной техники, поскольку на экспорт поставлялись образцы, уже давно стоявшие на вооружении, а то и готовившиеся под замену на новые, то сегодня военные не могут выполнять эту задачу. В войсках нет и навряд ли будет та техника, которую промышленность поставляет сегодня за рубеж. Раньше Минобороны ограничивало поставки с учетом изменений, которые внесет появление той или иной советской техники на возможных театрах военных действий. Сегодня ни о каких ограничениях речи не идет — лишь бы покупали.

Зато теперь Минобороны будет командовать не просто оборонным экспортом, а в силу возросшей роли экспорта вооружений для промышленности, всем ВПК в целом. Неважно, что ни в одной стране мира армия не торгует, а продает вооружения тот, кто их производит. Да, при принятии решений о поставках роль спецслужб традиционно высока, именно они обеспечивают проведение переговоров, процесс самой сделки и так далее. Но только в последнее время спецслужбы полностью взяли под контроль весь оборонный экспорт: все руководители мало-мальски заметного уровня в спецэкспортерах рекрутировались из ГРУ, СВР, ФСБ. Промышленности отводилась роль большого "супермаркета", где торговцы оптом и дешево закупают необходимый "товар" для перепродажи. Естественно, возврат средств от экспорта в производство минимален, едва на уровне поддержания уже запущенных проектов, уже существующих серийных образцов, пока еще пользующихся спросом на внешнем рынке. Обновление ассортимента изделий — это забота исключительно промышленности, возможностей которой сегодня едва хватает на "поддержание штанов". В итоге всемирно известные ОКБ и НИИ становятся супермаркетами, но не для изделий ВПК, а для турецкого и китайского ширпотреба.

Создание сверхмонстра по "торговле смертью" эту ситуацию никак не меняет. Назначение на руководство сверхкорпорацией представителя разведки, лишь с 1998 года работающего в коммерческих структурах, а в "Промэкспорте" лишь с декабря 1999-го, лишь доказывает — "новых кремлевских" по-прежнему интересует только посреднический процент от оружейных сделок. Иначе вместо суперпосредника был бы создан суперпроизводитель.