Газета Завтра Газета - Газета Завтра 894 (1 2010)

20 лет прошло, как мы основали нашу газету "День". Мы строили её, как Ной в предчувствии всемирного потопа строил ковчег. Мы вколачивали в борта нашего ковчега последние доски, когда уже начались вселенские дожди и разверзлись хляби небесные. Мы ставили мачты и натягивали на них паруса, когда уже ревели бури и вырывали с корнем вековые деревья. Мы торопились нагрузить наш ковчег всей ещё сохранившейся на земле жизнью, которая гибла вокруг, и которой, как казалось, не суждено было уцелеть. Мы спустили наш ковчег на воды, и на нём оказались последние государственники Красной Империи: её маршалы и флотоводцы, её философы и писатели, её идеологи и художники. Мы успели принести на борт горсть советской земли, и по сей день наша газета — это плавающий остров, оставшийся от великой советской Атлантиды.

Первый удар шторма, который мы испытали, — подавление ГКЧП. И всем казалось, что мы должны пойти ко дну. Наша запрещённая газета висела на волоске. Но мы всей редакцией, нацепив себе на шеи бумажные транспаранты, пикетировали Министерство печати Полторанина. И газета была открыта.

Сколько замечательных и странных людей оказалось у нас на борту! Уцелевшие от погромов и лишённые армий генералы. Корифеи русской литературы, которую демократы стали именовать фашистской. Коммунисты запрещённой компартии. Прилетавшие из Европы представители "новых правых", надеявшиеся увидеть в России всплеск новой консервативной революции. Схимники и иеромонахи, вдохновлявшие нас на нашу борьбу.

Мы не были газетой в полном смысле этого слова. Были матросской командой, были ватагой, были рабочей артелью, были бурлаками и военным спецназом.

Газета могла превратиться в высоколобый интеллектуальный салон или в кабаре, где выступала прилетевшая из Парижа певица. Или в подпольный партийный съезд, куда приходили коммунисты запрещённой компартии. То она вдруг оборачивалась весёлой пирушкой, куда после трудового дня собирались сотрудники со своими подружками. И вдруг мы становились вербовочным пунктом, куда являлись волонтёры, и мы переправляли их на фронты Абхазии и Приднестровья. Редакция до потолка наполнялась медикаментами, капельницами, капсулами дорогих лекарств, в ней пахло лазаретом и госпиталем, и мы направляли эти медикаменты воюющим приднестровцам.

И с первых же дней эмблемой нашей газеты была Империя. Мы ощущали разрушение СССР как гигантскую русскую и мировую катастрофу и всеми силами стремились воссоздать страну. Боролись с победившими либералами, созывая ополчение из красных и белых полков. Ставили целью прекратить длящуюся десятилетиями гражданскую войну в России и погрести в одной братской могиле красные и белые кости, прочесть над ними примиряющую покаянную молитву.

Наши творческие вечера, собиравшие лучших поэтов, самых отважных молодых политиков, превращались в празднества, были наполнены молитвами и песнопениями.

Наш имперский красно-белый пафос, наша политика привели к созданию фронта национального спасения, в котором слились представители всех антилиберальных российских сил и образовали мощное движение, которое, в конце концов, захлестнуло Верховный Совет и положило начало восстанию 1993 года. Газета "День" была частью этого восстания.

Газета "День" выступала перед клубящимися микрофонами в депутатских конференц-залах. Она грохотала на митингах с кузовов грузовиков и на площадях. Газету "День" читали при свечах в осаждённом Доме Советов. Газета "День" пробиралась катакомбами в осаждённый дворец, доставляя повстанцам последние новости снаружи, с Большой земли.

Газету "День" гвоздили пулемёты БТРов у “Останкино”, её жгли на баррикадах ельцинские танки. И она сгорела вместе с Домом Советов, унеслась лёгким пеплом в лазурные небеса русской осени. Мы были единственной газетой, закрытой без суда и следствия. Исчезновение "Дня" воспринималось победившими либералами, кровавыми палачами как одно из их главных достижений. Но "День" возродился.

Как саламандра, как возникающая из пепла птица Феникс, родилась газета "Завтра". Мы торопились издать наше "Завтра", чтобы поверженная страна, умолкнувшие голоса людей, их потухшие глаза, их оробевшие сердца вновь ожили. Смысл газеты, которую мы возрождали, был в том, чтобы продемонстрировать людям наше бесстрашие, наше стояние под пушками и под танками. Мы печатали нашу первую газету "Завтра" в Восточной Сибири, в Красноярске. И скрыто везли тираж через всю страну в ночную Москву, разгружая её на липком перроне, ускользали от взоров тайных соглядатаев и агентов. И наутро Москва была полна первым номером газеты "Завтра", посвященным восстанию. Наша работа оставалась прежней: мы объединяли на своих страницах всех тех, кто исповедовал великую имперскую идею, независимо от того, какой стяг они держали в руках: алое знамя с серпом и молотом или триколор с двуглавым орлом. Государственная идея России, выраженная политически, философски и религиозно, воплощённая в стихи, в музыку, вероучения, была содержанием нашей газеты.

Газета "Завтра" воевала в двух чеченских войнах. На Белградском мосту заслоняла от крылатых ракет цветущие деревья и храмы. Рыдала вместе с народом над погибшим "Курском". Опаляла свои страницы, бросаясь тушить русские пожары.

Мы вскормили и взрастили на страницах нашей газеты несколько крупных идеологий, которые ныне живут в российском сознании. Мы сформулировали идею новой Пятой Империи, которая выстраивается сегодня в противоречиях, среди взлётов и падений, продолжая Империю четвёртую — Красную, Советскую.

Слово "империя", ещё недавно казавшееся бранным и невозможным в нашем лексиконе, вошло в понятийный ряд современной русской политики и заняло в нём достойное место.

Мы ввели категорию "исторической энергии", которая движется через гигантский световод русской истории, омывает ещё робкий хрупкий кристалл сегодняшней российской государственности. И для того, чтобы этот световод оставался целостным, чтобы через его разрывы не проходили утечки этой драгоценной исторической энергии, мы положили массу усилий на соединение и сочленение двух исторических эпох: белой и красной.

Мы нашли историческое и метаисторическое обоснование, соединяющее две эти эпохи, объясняющее красную эпоху как одну из самых мистических и религиозных эпох русской истории, во время которой была одержана мистическая Русская Победа. Она выпрямила гнущуюся под давлением фашизма земную ось. Победа, за которую русской народ заплатил 30 миллионов своих жизней, принёс Христову жертву, исправила пути человечеству. Именно у нас, в газете "Завтра", категория Победы приобрела мистический религиозный смысл.