Газета Завтра Газета - Газета Завтра 939 (46 2011)

В "Энциклопедии..." роман "Поднятая целина" представлен во всем его многогранном значении и к социалистическому реализму не имеет никакого отношения. Эти критики, ученые словно бы не замечают, что роман "Поднятая целина" посвящен вроде бы добровольной, но насильственной коллективизации, о чем свидетельствуют многие эпизоды романа, а сегодняшние критики стараются представить роман как торжество колхозной жизни. Один из проницательных писателей, Владимир Максимов в статье "Человек и его книга" (к 85-летию со дня рождения М.А.Шолохова) сказал следующее: "Как будто бы апологетизируя коллективизацию, автор, тем не менее, рассказывает о ней такую беспощадную правду, до какой (я на этом настаиваю!) еще не поднялся ни один ее современный летописец. И кто знает, может статься, не в социальных максимах Давыдова и Нагульнова, а в размышлениях Половцева по-настоящему выражена авторская позиция тех лет?" ("Континент", 1990. № 65, с.367). И не только в размышлениях Половцева, но и десятках других персонажей, о чём подробно говорится — об этих глубоких проблемах — в Энциклопедии. Коллективизацией занимались случайные люди в крестьянской жизни, преимущественно инородцы, совсем не знающие ни крестьян, ни их жизни.

Еврейская писательница Соня Марголина, объективная и во многом справедливая, на которую Солженицын не раз сошлется, писала: "В конце 20-х годов впервые немалое число еврейских коммунистов выступило в сельской местности командирами и господами над жизнью и смертью. Только в ходе коллективизации окончательно отчеканился образ еврея как ненавистного врага крестьян — даже там, где до тех пор ни одного еврея и в лицо не видели".

М.Шолохов, работая над "Поднятой целиной" ("С кровью и потом"), видел эти процессы и в очерке "По правобережью Дона" выразил, в каком смешном положении оказываются те, кто приезжает из района командовать казаками. Белоусый немолодой казак рассказывает М.Шолохову в мае 1931 года: "Надысь был я в Боковской, там уполномоченный райкома из городских. Приезжает он на поля, колхозники волочат. Он увидал, что бык на ходу мочится, и бежит по пахоте, шумит погонычу: "Стой, такой-сякой вредитель! Арестую! Ты зачем быка гонишь, ежели он мочится?" А бычиной техники он не одолел, не знает, что бык — это не лошадь и что он, чертяка, по часу опорожняется. А погоныч и говорит: "Один начнет — останавливай, потом другой; а ежели у меня их в плуге будет четыре пары? Когда я буду пахать? Так круглые сутки и сиди возле них?" Животы порвали, а Кальман-уполномоченный не верит, пошел к агроному спрашивать…" (Шолохов М.А. Собр. соч. в 8 т., М., 1960, т.8, с.87). Вроде бы крошечный эпизод, но как точно бьёт он в цель. И Давыдов, как и "Кальман-уполномоченный", сколько раз попадал впросак из-за незнания крестьянской жизни…

Летом 1954 года М.Привалова приехала на Дон изучать творчество М.А. Шолохова, стояла засуха. Она побывала в нескольких хуторах и полевых станах и увидела страшные картины — люди живут на грани голода. Шолохов знал об этом.

"Наступила тяжелая пауза, после которой я спросила:

— Михаил Александрович, значит, нелегко вам заканчивать вторую книгу "Поднятой целины"?

— Ну, почему нелегко? Я закончу. Ведь рамки романа у меня ограничены тем же тридцатым годом (с улыбкой). Это новая, своеобразная форма романа: всё содержание ограничено одним годом. Будут еще одна-две смерти и никаких свадеб… А вообще-то, дальше о колхозах писать почти невозможно…

— Вы полагаете, Михаил Александрович, что, может быть… так много было ошибок при проведении коллективизации?

— (после паузы) А что такое ошибка? Ошибка — это отклонение, непреднамеренное отклонение от правильного, прочно установленного, а кто же знал, где это правильное, как надо правильно? Понятно и ясно было только одно: старая деревня на всей огромной территории нашей страны, та старая деревня, которую с таким надрывом оплакивал Сергей Есенин, — она не могла не только дальше развиваться, она просто не могла существовать в своих старых формах… И дело не только в том, что она продолжала бы порождать злейшие капиталистические элементы — кулачество, она не могла развиться в крупные, мощные хозяйства, которые только и могли бы приобретать и применять машины для обработки земли. Та старая деревня неизбежно стала бы трагическим тормозом в развитии всей экономики нашей страны…

После длительного молчания Шолохов продолжал:

— Индустриализация страны требовала огромного количества рабочих рук… Так что без коллективизации сельского хозяйства, как и без индустриализации, без крупной промышленности, мы не смогли бы выстоять и победить в минувшей, чудовищной войне! Мы не смеем этого забывать! Да, этого мы не смеем забывать ни на одну минуту!" (Михаил Шолохов в воспоминаниях… М., 2005. с.212-213).

"ЗАВТРА". А на что еще следует обратить внимание при чтении "Энциклопедии..."?

В.П.В книге много страниц, раскрывающих борьбу М.А.Шолохова против репрессивного аппарата, особенно глава "Вокруг меня все еще плетут черную паутину враги", борьба за арестованных коммунистов, которых хорошо знал и с которыми дружил, это встречи со Сталиным, письма Сталину, яркие и бескомпромиссные, участие в заседаниях Политбюро. Это "Язык Шолохова". Это "Михаил Шолохов в искусстве". К сожалению, по финансовым соображениям издатели отказались от публикации очень серьёзной части книги "Круг лиц друзей, писателей, актеров и актрис, общественных и политических деятелей".

Материал подготовил Андрей Фефелов

Игорь Дьяков. "Лето бородатых пионеров". — М.: Алгоритм, 2011, 496 с.

Бодрая аннотация явно дьяковского производства стоит того, чтобы её привести: "Автор 30 лет работает в журналистике. Из них 25 — в нормальной, прорусской. Предлагаемая книга включает в себя лиро-публицистические работы разных лет. В них в известной мере отражаются катаклизмы последних десятилетий и соответствующие искания-переживания поколения "семидесятников", несколько растерянно встретившего "перестройку" и с ходу попавшего в жернова реформ. Мы на эшафоте вместе с нашей Родиной, со всем русским народом. Но автор — против апатии и, тем более, отчаяния. Веселый стоицизм — его кредо. Надеемся, книга "Лето бородатых пионеров" станет духоподъемной для многих читателей. Автор же будет счастлив, если она хоть сколько-нибудь поможет молодым не натворить лишних глупостей, ровесникам — не лезть в петлю или в бутылку, старикам позволит испытать чувство жизнелюбивой ностальгии по не столь уж давнему прошлому. Странное дело: некоторые тексты, в свое время казавшиеся банальными, с годами обретают признаки документов времени".