Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6355 ( № 3 2012)

Естественный ход рассуждений, следующий за этим тезисом, должен быть примерно таким: новый центр силы должен являть и новые смыслы. Иначе зачем нужен нам центр силы, если один (Америка) у нас уже есть? Но, как выясняется, идеи, которыми руководствовался этот центр силы, привели мировую экономику к краху, а мир - к глобальному кризису. И не в головах умников, а в самой реальности назрела настоятельная необходимость в новых идеях.

От второй статьи премьера и ждали ответа на вопрос: на каких именно принципах Россия намерена строить свой полюс силы? И (о, чудо!) такими принципами оказались культура и поликультурализм (то есть имперскость в своём высшем - культурном - измерении: ...и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык... просвещённые единым ослепительным Логосом культуры.

Замечу, кстати, в инфернальных потоках, изливающихся чревом либеральной интеллигенции, слова "культура" мне ещё не удалось выловить ни разу. По-видимому, ротовые мышцы этого вида интеллигенции для выговаривания подобных слов просто не приспособлены. Замечательно, что и слова путинской статьи о "ста книгах" как культурном коде европейца вызвали здесь вполне предсказуемую (то есть всё ту же традиционно рвотную) реакцию. Бродя по бескрайним полям соцсетей, мне удалось даже наткнуться на обсуждение, в котором предложение Путина называли "библиофашизмом" и требовали ограничить список книг исключительно именами маркиза де Сада и Захера фон Мазоха.

В последнем выводе на самом деле есть большая метафизическая правда. Ибо истинная ценность либеральной демократии - вовсе не абстрактный маленький человек, а вполне конкретные де Сад и Мазох, эти маркс-энгельс-ленин, иконографический символ и естественный метафизический предел либерального гуманизма. Вл. Соловьёв в своей "Краткой повести об Антихристе", заглянув за этот предел, предсказал: в конце концов люди отдадут всю свою свободу за свободу сексуальную. Так оно, несомненно, и будет. Мы же, оставив нашим гурманам их гуманистические идеалы, сконцентрируемся теперь на идее "ста книг".

3.

Идея эта, понятно, придуманная не вчера и не Путиным, однако вспомянутая к месту и вовремя. Сто книг, которые должен прочитать каждый человек, считающий себя европейцем (или русским), - это простой и понятный "дресс-код", вокруг которого вполне может сложиться консенсус культурного общества. "Фашизм" здесь может померещиться только сознанию с о-о-чень далёкой периферии культуры. Но, конечно, и такое, совсем далёкое, сознание небезнадёжно и имеет шанс когда-нибудь дорасти и причаститься плодами культуры не только с древа познания маркиза де Сада.

"Сто книг" - это также лучшее из возможных сегодня определений национальной идеи. Вернее, лучшее из возможных основание для такого потенциального определения её в будущем. То зерно, из которого может прорасти духовный стебель будущего русского европейца (то есть человека культурного, существа прямоходящего, а не покрывающего землю в виде однообразного зелёного планктона, как представляется человек сознанию либеральному).

Конечно, уместен и прямо необходим спор о каноне. Того, кто не желает участвовать в составлении и утверждении канона, - милости просим покинуть культурное пространство. Остальным же хотелось бы внести маленькое предложение. Поскольку культура - реальность в высшей степени иерархическая, имеются в её прихотливом ландшафте и те вершины-семитысячники, которые видны всякому и не должны потому вызывать никаких споров. Именно потому с этих вершин удобнее всего начинать обозрение иных культурных пространств. Надеюсь, не буду оригинальным, если назову эти шесть-семь имён, без которых европейская культура немыслима в принципе, в таком порядке: Гомер, "отец Запада" Вергилий, Данте, Шекспир, Гёте, Пушкин. Ну и, конечно, Библия. На мой взгляд, этого списка необходимо и достаточно, как говорят математики, чтобы спасти европейскую культуру от растворения в варварском море и утвердить в центре нашего общественного бытия прочное ядро, вокруг которого могло бы сложиться со временем настоящее жизнеспособное культурное общество. Были бы кости, мясо нарастёт.

Ну и под самый занавес позволю себе выразить сомнение в том, что общества, основанные только на экономической составляющей, окажутся способны пережить наступающий глобальный кризис. А также надежду на то, что общество, основанное на фундаменте классической культуры, вполне может оказаться крепче власти банков, корпораций, партий, тайной полиции или какой угодно идеологии. Стоит ли пренебрегать такой возможностью, таким шансом и таким настроением власти? Другого шанса может ведь и не случиться.

Обсудить на форуме

Истфакт

ПРЕМЬЕРА РУБРИКИ

Цикл бесед ведёт Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ

Мы начинаем цикл бесед о русской истории - о её ключевых эпизодах, вокруг которых всегда кипят споры. Повод - череда юбилеев в наступившем году. 1150 лет вокняжению Рюрика, которое традиционно воспринималось как рождение русской государственности. 400 лет победе Минина и Пожарского, когда, как говорилось, Русь преодолела не только иноземных захватчиков, но и внутреннюю Смуту. Наконец, 200 лет Отечественной войне 2012 года, Бородинскому сражению[?]

В любом событии прежде всего интересны именно его история, последовательность явлений, наследие[?] Контекст, перспектива, ощущение мира во времени и пространстве - это приходит только при знакомстве с полным сводом, а не с хрестоматией. Здесь - самое сильное очарование. Тоскливо, бесприютно жить в России, не задумываясь, "откуда есть пошла русская земля[?]"

Каждая горсть родной земли - это бесконечное переплетение корней, переплетение судеб. Да, в истории действуют социальные и экономические закономерности. Да, системы сдержек и противовесов, инстинкты самосохранения народов работают. Но сценарии жизни народов и государств не предопределены!

Каждый шаг - это новый ответственный выбор, а вовсе не движение по заранее уготовленной ниточке. И каждый деятель истории отвечает за свой срок, но не может отвечать за преемников и последователей, каждый из которых шагает самостоятельно. Шагает, учась у великих предков или бунтуя против них, отрицая их наследие.

Пространство истории - не монолит. Это такое совмещение статики и динамики в одном мгновении, что дух захватывает от скорости. Замрёшь на десять лет, очухаешься - и увидишь, как всё переменилось, непоправимо, неуловимо. Поди разгадай логику истории через тысячу лет, через двадцать лет[?]

Упрощённое, топорное восприятие истории порождает немало досадных превратностей. Версий, предположений, трактовок должно быть много. Не бывает исторических свершений с одной-единственной подоплёкой[?]