Вадим Бурлак - Русская Америка

До рассвета старик колотил в бубен, приплясывал и кричал нараспев:

От шума проснулись в селении. Несколько промысловиков пришли на берег разобраться с виновником происшествия. Но слепой алеут словно и не слышал их вопросов. Знай себе горланит:

Поняли охотники, что ничего от убогого не добьются, присели на камни, трубочками запыхтели и стали наблюдать, чем сумасбродство Фаддея закончится. Никто не верил в его победу над чудовищем, но всем было интересно, чем собирался Колготной убить гигантского спрута. Пуля, копье, гарпун — все это пустяковина для такой огромной твари, да еще в неумелых руках Фаддея.

Без пушки в таком деле не обойтись, а коль нет ее, тут и каюк настанет Колготному, если восьмирукое чудовище позарится на приманку, — единодушно решили промысловики.

С первыми лучами солнца выдохся алеут. Положил на камни бубен и сам примостился рядом.

Еще немного посудачили охотники и собрались по домам. Но тут вдруг встрепенулся убогий. Вскочил, снова подхватил бубен и заголосил так, что перекрыл гомон чаек:

А тем временем на горизонте появилось какое-то суденышко. Оно быстро приближалось к берегу. Вскоре промысловики разглядели байдару Колготного Фаддея. Еще не причалив, он помахал собравшимся землякам.

— Отыскал-то чудище?! — насмешливо поинтересовался один из охотников.

— А куды ж ему от меня скрыться!.. — весело отозвался Фаддей.

— Ну и как?.. Сладил с восьмируким?.. — все так же насмешливо прозвучал вопрос.

— Одолел проклятого… Помотал он меня изрядно, да все «восемь сил — восемь жизней» я из него вышиб, — охотно пояснил Фаддей.

Он с помощью слепого алеута вытащил байдару на берег, присел на борт и задорно подмигнул землякам:

— Чего рты разинули?.. Поглядите-ка: вон доказательство в лодке…

Подошли к байдаре промысловики и застыли от удивления. На дне и в самом деле находилось весомое доказательство сражения с гигантским спрутом. Кончик щупальца морского зверя был с человека — и по длине, и по толщине.

— По всему видать, это лишь десятая часть руки чудовища, — прикинул один из промысловиков.

— Такой зверюга и шхуну потопить мог!..

— Да как же ты его без пушки одолел?.. — загалдели разом охотники.

А Фаддей пожал плечами и скромно ответил:

— Ружьецо, копьецо да топорик — вот и все мое оружие. Главное — знать, когда и куда бить…

— Может, эту тварь кашалот порвал, а Колготной у дохлого чудища отрубил кончик щупальца?.. Или китобой прикончили спрута, а наш-то и купил у них часть туши… — послышались сомнения.

Но кто-то из бывалых промысловиков прервал:

— Нет, по всему видно: это Фаддейкина добыча. Поглядите на борт байдары, да на копье и топор. Ясное дело: нешуточная драка была…

Категоричный вывод опытного охотника приняли остальные. Так непутевый «неумеха» стал героем. И стар и млад в селении еще долго допытывались, как все же ему удалось победить морское чудовище, и просили показать, как он орудовал копьем и топором.

Отвечал на расспросы Фаддей незамысловато и скромно. А вот оружие брать в руки отказывался. Что ж, и у героев случаются причуды.

О дальнейшей судьбе победителя гигантского спрута ни в документах Русской Америки, ни в преданиях русских колонистов больше не упоминалось. Как известно, легенды забываются, документы пропадают, а с ними теряются в прошлом интересные судьбы, деяния, имена.

Но таинственные гигантские спруты волнуют человечество и в наше время. В XX и XXI веках появилось немало сообщений об этих животных, о сражениях великанов-осьминогов с кашалотами, об их атаках на рыболовецкие и китобойные суда, на танкеры и сухогрузы, на яхты и катера в северной акватории Тихого океана.

Во второй половине XIX столетия немало жителей Русской Америки отправились искать золотую удачу вглубь Нового Света. В одиночку и небольшими группами русские осваивали берега Юкона, Фрейзер, Колумбии и десятков более мелких рек запада Северной Америки. Они вливались в интернациональные ряды старателей и добытчиков пушнины, прибывших из разных штатов и стран.

Стремительно возникали новые поселения, куда возвращались после трудного и опасного сезона искатели золота и зверобои, где постоянно вертелись торговцы. Из южных и восточных городов в эти селения доставлялись провизия, оружие, одежда, инструменты, а вывозились золото, мех, кожа.

С окончанием сезонных работ часть старателей и добытчиков пушнины возвращались в родные места. Но были и те, кто не смог заработать денег на обратную дорогу или не имел ни дома, ни семьи. Эти самые отчаянные парни оставались зимовать в некомфортных, наспех сколоченных жилищах золотоискателей и охотников. Надежду на удачу в следующем году они ежедневно сдабривали виски, водкой, ромом. Гуляли в долг или закладывали свои нехитрые пожитки, оружие, ездовых собак. Владельцы питейных заведений аккуратно вели списки должников и наметанным глазом определяли, кому из клиентов повезет в следующем сезоне, а кто — сопьется или погибнет.

В пору межсезонья людям особенно требовались развлечения. А их так не хватало в суровом краю! Беседы за выпивкой, скандалы, драки, заключение самых безумных пари… Все это быстро приедалось. Среди старателей и охотников встречались самодеятельные музыканты, песенники, хорошие рассказчики веселых, печальных и поучительных историй, но таких было слишком мало — для заполнения досуга бесшабашного, мающегося от безделья народа.

Поэтому особенно популярными у них стали собачьи бои, а иногда и бои между пойманными зверями. Но схватки лесных хищников были редкостью. Отлов диких животных, их содержание в неволе, обустройство специально оборудованного места для сражения требовали много времени и затрат.

Медведи, росомахи, волки, рыси, попавшие живыми в руки охотников, содержались впроголодь в тесных клетках, но чаще — в ямах. Хищникам бросали старых больных собак и раненых животных.