Майкл Кайдин - «Тигры» горят! Разгром танковой элиты Гитлера

5. В условиях данной оперативной обстановки считал бы целесообразным предпринять следующие меры:

а) Объединенными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку противника и этим лишить его возможности нанести удар из района Орла через Ливны на Касторное, захватить важнейшую для нас железнодорожную магистраль Мценск — Орёл — Курск и лишить противника возможности пользоваться Брянским узлом железных и грунтовых дорог.

б) Для срыва наступательных действий противника необходимо усилить войска Центрального и Воронежского фронтов авиацией, главным образом истребительной, и противотанковой артиллерией не менее 10 полков на фронт.

в) С этой же целью желательно наличие сильных резервов Ставки в районе Ливны — Касторное — Лиски — Воронеж — Елец [10] Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. — Прим. перев .

Через два дня, 12 апреля, после представления детального отчёта о силах немцев, расположенных в этом рай-

Расчет выкатывает 76-мм пушку Ф-22 на огневую позицию. Орловское направление. Июль 1943 года

оне, штаб Воронежского фронта отметил в сообщении в Москву:

Таким образом, следует ожидать, что противник перед Воронежским фронтом сможет создать ударную группу силой до 10 танковых дивизий и не менее шести пехотных дивизий, всего до 1500 танков, сосредоточения которых следует ожидать в районе Борисовка — Белгород — Муром — Казачья Лопань. Эта ударная группа может быть поддержана сильной авиацией численностью примерно до 500 бомбардировщиков и не менее 300 истребителей.

Намерение противника — нанести концентрические удары из района Белгорода на северо-восток и из района Орла на юго-восток, с тем чтобы окружить наши войска, находящиеся западнее линии Белгород — Курск.

В дальнейшем следует ожидать удара противника в юго-восточном направлении во фланг и тыл Юго-Западному фронту, с тем чтобы затем действовать в северном направлении.

Однако не исключена возможность, что в этом году противник откажется от плана наступления на юго-восток и будет проводить другой план, именно после концентрических ударов из района Белгорода и Орла он наметит наступление на северо-восток для обхода Москвы.

С этой возможностью следует считаться и соответственно готовить резервы.

Таким образом, перед Воронежским фронтом противник, вероятнее всего, будет наносить главный удар из района Борисовка — Белгород в направлении на Старый Оскол и частью сил на Обоянь и Курск. Вспомогательные удары следует ожидать в направлении Волчанск — Новый Оскол и Суджа — Обоянь — Курск [11] Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. — Прим. перев .

Рокоссовский на Центральном фронте хотел немедленно выдвинуть силы на немцев. Ватутин на Воронежском фронте пришёл к решению, что лучшим способом справиться с немцами будет занять оборонительную позицию и ждать наступления немцев.

Казалось бы, это должно вызвать разногласия в русском верховном командовании, однако каждый принимал решения на своей части фронта и каждый составлял рекомендации для того, чтобы решить военные проблемы как можно эффективнее и быстрее.

Немцы, сражавшиеся против Рокоссовского, испытывали в тот момент серьёзные трудности со снабжением. Машины, подвозившие всё необходимое для армии, застревали в весенней слякоти. Приготовления Рокоссовского к масштабному наступлению были далеки от завершения. Он считал, что немцам потребуется пять недель, чтобы подготовиться к атаке.

В таком случае — а это было бы очень эффективным действием — лучшим способом справиться с растущей силой нацистов на Центральном фронте было бы ударить по ним в момент их наибольшей слабости. Как гласит проверенная временем истина, лучший способ обороны — это нападение.

Загрузка боеприпасов в Т-34. Воронежский фронт

Но то, что было так логично для Рокоссовского, для Ватутина на Воронежском фронте совершенно не подходило. Там немцы уже укрепились и не испытывали таких проблем со снабжением, как на Центральном. Согласно оценкам Ватутина, немцы будут готовы к нападению не более чем через три недели.

Также различие в ситуации обусловливалось географическими причинами. На юге (Ватутин) слякоть на дорогах закончится гораздо раньше, чем на севере (Рокоссовский), и немцы будут готовы к наступлению гораздо быстрее.

Что выдаётся, подобно свету маяка, из рапортов этих двух советских офицеров, несмотря на различные проблемы и условия — и что Гитлер всё ещё должен был подписать Оперативный Приказ номер шесть, — и Рокоссовский, и Ватутин прекрасно сформулировали оценки возможностей противника, с которым они должны были сражаться. Но, как показали события, Советскому Союзу оказалось нужнее занять оборонительную позицию, чем ударить первым, и Рокоссовскому было запрещено проводить наступление на врага, собиравшегося атаковать.

Конечно, как показывают рапорты и отчёты, ни один советский офицер не считал, что немцы начнут наступление позже мая. Но кто же мог предсказать множество мелких проблем, с которыми столкнулся Гитлер, не говоря уже о тех, которые он сам создал своим промедлением? Никто из русских не рассчитывал на то, что немцы будут настолько "щедры", что подарят Красной Армии дополнительно к предполагаемой дате наступления на Курской дуге ещё шесть-семь недель.

Интересно то, что верховное русское командование казалось полностью убеждённым, что даже если наступление состоялось бы в мае, оно бы всё равно было отбито.

Жуков прибыл в Москву ночью 11 апреля и провёл весь следующий день с генералом Александром Василевским и генералом А.И. Антоновым из Генерального штаба, чтобы подготовить карту, отражающую состояние на Курской дуге, и рекомендации для Красной Армии на следующие месяцы. Эти три человека пришли к тому же решению, что и Гитлер: немцы должны будут держать фронтовую линию от Финского залива до Азовского моря, а чтобы суметь удержать весь этот фронт, им потребуется провести наступательную операцию на Курской дуге.

Вечер 12 апреля Жуков провёл у Сталина. Жуков рассказал о решениях, которые необходимо было принять на определённых участках фронта. Между ними было достигнуто соглашение, что в районе Курска нужно собрать большую военную мощь, несмотря на то что Сталин ни в коем случае не хотел ради этого рисковать безопасностью Москвы. Он продолжит заниматься защитой советской столицы, однако ему придётся преодолеть сверлящий его страх потерять Москву.