Жорж Бернанос - Сохранять достоинство

Испанские правые были не так глупы, надо отдать им должное. Вы скажете, что у них не было времени для вынашивания планов. Вы что, принимаете меня за дурака? С мартовских выборов до пронунсьяменто 19 июля [98] Пронунсьяменто 19 июля — так назвали франкисты свой военно-фашистский мятеж, положивший начало гражданской войне 1936–1939 гг. прошло три с половиной месяца. Даже ребенку ясно, что каких-то двенадцати недель никак не хватило бы для организации мятежа гражданской гвардии и армии. Если, конечно, вы не думаете, что генерал Франко решил предупредить своих сообщников телеграммой: «Восстану завтра. Что думаете?» Телеграммой, разумеется, незашифрованной, с оплаченным ответом. Что касается Муссолини и Гитлера, то они, несомненно, были просто предупреждены по телефону с Канарских островов, в день убийства Кальво Сотело [99] Сотело Хосе Кальво (1893–1936) — глава монархистской Партии испанской революции, симпатизировавший итальянским фашистам и германским национал-социалистам, бесспорный лидер крайне правой оппозиции. Его убийство, осуществленное в качестве акта возмездия за убийство фалангистами одного из республиканских офицеров, стало сигналом для развязывания гражданской войны. ! Мне очень хочется думать, что епископат до последней минуты находился в неведении относительно того, что готовили столько близких ему людей, которые, похоже, определенно не имели большого доверия к сдержанности Их Милостей. А почему бы им вообще отрицать, что своими обетами и молитвами они заранее помогали такому мероприятию, как священная война — nuestra santa guerra? Что здесь дурного?

Нет, испанские правые были не так глупы. До последней минуты они объявляли себя противниками всякого насилия. После того как фалангу уличили в том, что своих противников она «прочищает» касторкой, она еще 19 июля 1936 года являлась столь достойной осуждения, что, когда один фалангист по фамилии Барбара был убит почти на моих глазах как раз утром в день государственного переворота, одно лицо, которое правила приличия вынуждают меня называть Его Преосвященство епископ мальоркский, долго колеблясь, разрешить или нет религиозные похороны этого насильника — кто ударил шпагой, тот от шпаги и гибнет, — ограничилось тем, что запретило своим священникам присутствовать на службе в стихарях. Шесть недель спустя, когда я отвозил на форпост сына, на дороге, что вела в Порто-Кристо, мне довелось обнаружить распростертое тело брата покойного, уже остывшее, покрытое саваном из мух. Накануне двести жителей соседней деревушки Манакор, которых итальянцы сочли подозрительными, были поздно ночью вытащены из постелей, препровождены партиями на кладбище, убиты выстрелами в голову, свалены в груду поблизости и сожжены. Лицо, которое правила приличия вынуждают меня назвать епископ-архиепископ, направило туда одного из своих священников, который, стоя в луже крови, раздавал между двумя залпами отпущение грехов. Не буду больше останавливаться на деталях этой религиозной и одновременно военной акции, дабы пощадить, поелику возможно, чувствительность героических французских контрреволюционеров — очевидно, братьев тех, которых моя жена и я видели бежавшими с острова при первой угрозе вторжения, как трусы. Отмечу только, что эта расправа с несчастными беззащитными людьми не вызвала ни слова осуждения, ни даже просто оговорки церковных властей, которые ограничились организацией процессий с благодарственными молебнами. Вы понимаете, что малейший намек на касторку сочли бы отныне нежелательным. Младшему Барбара устроили пышные похороны, а поскольку город решил присвоить одной из улиц имя братьев, соответствующая новенькая табличка была открыта и освящена лицом, которое все те же правила приличия по-прежнему вынуждают меня называть Его Преосвященство епископ-архиепископ Пальмы.

Эти истины явно приведут в негодование некоторых честных людей. Но беды, которые я провозглашаю, возмутят их во сто крат больше. Уже два года длится Крестовый поход, и я думаю, что никто не обвинит меня в проявлении излишней поспешности при попытке обрисовать его истинное лицо — то, какое я видел сам, и никакое другое. А вот не слишком ли поторопились апологеты Крестового похода? Разве один тот факт, что он все еще продолжается, не доказывает, что они не распознали его подлинного характера? Пятнадцать месяцев назад, если верить бедняге поденщику от журналистики, каковым является, например, г-н Эрикур [100] Эрикур Пьер — правый французский журналист, опубликовавший в журнале «Аксьон Франсез» восторженный репортаж о франкистском перевороте с предисловием Морраса. , лишь самолеты Пьера Кота [101] Кот Пьер (1895–1977) — французский политический деятель, в 1933–1938 гг. (с перерывом) министр авиации. За свою антифашистскую позицию подвергался нападкам правой прессы, обвинявшей его, в частности, в том, что он поставляет самолеты республиканской Испании. После второй мировой войны один из организаторов движения сторонников мира. В 1953 г. удостоен Международной Ленинской премии мира. прекращали ошеломляющее истребление горстки грабителей церквей, которые, впрочем, разбегались, как зайцы, conejos, заслышав пулеметные выстрелы. Следовательно, совместные усилия Германии и Италии не приобрели еще того решающего успеха, о котором каждый вечер вещал в своем трепе генерал Кейпо [102] Кейпо де Льяно-и-Сьерра Гонсало (1875–1951) — первоначально противник антинародной диктатуры Примо де Риверы, а затем один из организаторов фашистского мятежа, специалист по психологической радиовойне, инициатор создания в республиканском Мадриде пресловутой «пятой колонны». Для Бернаноса он был воплощением предательства и, следовательно, антиподом рыцаря. ? «Это потому, что Испания поражена больше, чем мы думали». Пусть так. Но не та ли это Испания, которая в 1934 году давала вашему католическому «Седа» [103] «Седа» — созданный Роблесом союз нескольких правых организаций; расшифровывается как «Испанская конфедерация автономных правых». большинство в кортесах? Значит, вы отступаете вместо того, чтобы наступать? «Боимся, что да». Тогда ваши методы не многого стоят. Если правда, что столь кровопролитная операция не дала этой несчастной стране ни одним христианином больше, не буду ли я вправе предостеречь вас от пишущих на французском итальянских писателей, призывающих нас тоже пойти в крестовый поход, вслед за вождями, которые как братья похожи на инициаторов «Мовимьенто»? Христианином больше или меньше — дело совсем не в этом. Я опасаюсь худшего. Я опасаюсь гораздо более худшего для Церкви. Испанский епископат, очевидно, решил, что находится в выгодном положении после взятия Бильбао [104] …после взятия Бильбао. — Бильбао, главный город Страны Басков, был взят франкистами 19 июня 1937 г., а 1 июля испанский епископат опубликовал письмо, где высказывалась поддержка мятежникам, как борцам за идеалы христианства. Это совпадение, по мнению Бернаноса, объясняется тем, что раньше солидаризироваться с войной против поддерживающих Республику басков, среди которых преобладали католики, а анархисты и коммунисты находились в незначительном меньшинстве, духовенству, опасавшемуся негативной реакции общественного мнения, было бы неудобно. . Ошибся ли он? Если бы Их Милости спросили в тот момент моего совета, я бы им ответил: «Остерегитесь. Всегда успеете. Всегда успеете примкнуть. Когда-то духовенство опасалось скомпрометировать себя связью с монархиями перед лицом республиканских держав. Сегодня уже демократии рискуют скомпрометировать духовенство перед лицом диктатур. В целом короли проявили не слишком много злопамятства. Я вот думаю, не будут ли и демократические государства такими же паиньками? Народы не понимают иронии». […]