Итоги Итоги - Итоги № 10 (2012)

Кто-то проникнется историей отца-одиночки (Мэтт Деймон), воспитывающего двоих непохожих детей. Кому-то окажется близок персонаж Колина Форда, исполнившего роль колкого 14-летнего юнца, решившего отгородиться от всего мира. А кто-то всплакнет над судьбой маленькой, рано осиротевшей девочки (Мэгги Джонс).

Все вместе они покупают огромный участок земли, на котором располагается закрытый зоопарк, давно готовый к расселению животных. И тут начинается самое веселое. Герой Деймона вместе с бойкой управительницей зверинца (Скарлетт Йоханссон) начинает приводить зоопарк в божеский вид. Отчего фильм временами походит на документалки в стиле Discovery Channel: медведи гуляют на свободе, львы рычат, обезьянки послушно сидят на плечах своих хозяев. Все это, конечно, местами трогательно, а местами смешно. К слову, для пущего веселья изначально роль Деймона должна была достаться Бену Стиллеру. Но в итоге картину решили сделать более благообразной. Что однозначно не пошло ей на пользу.

Ведь режиссер Кроу, успевший набить руку на подобного рода историях, заодно набил зрителю оскомину — его «Одиночки», «Джерри Магуайер», «Элизабеттаун» были примерно про то же, про что и «Зоопарк», — рассказывали о несчастных людях в поисках любви. В новой картине он туго затягивает аж несколько любовных узлов: персонаж Деймона после совместного разгребания обезьяньих экскрементов и ловли сбежавшего медведя влюбляется в героиню Йоханссон. Трудный подросток находит свое счастье в политкорректных объятиях девчонки, прислуживающей в «этой конторе» (Эль Фэннинг). Финал настолько предсказуем, что фильм совершенно не годится для просмотра в кинозале, где нельзя развлечь себя чашкой чая или звонком другу.

Пожалуй, самая интригующая часть связана со Скарлетт Йоханссон и Шоном Пенном, который не снимался в фильме, но словно рыцарь в сверкающих доспехах приезжал на площадку ленты «Мы купили зоопарк» и чуть ли не насильно увозил красавицу Йоханссон на мексиканские уик-энды. За развитием этого романа следил весь мир. Правда, в итоге пара разбежалась: Пенн выгнал девушку за то, что она мало читала. Но это совсем другая история. Отнюдь не в стиле Кэмерона Кроу.

Хуже татарина

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

В продаже — этно-хоррор Наиля Измайлова «Убыр»

Издательство «Азбука» не оставляет героических попыток привить импортный жанр романа-ужастика к родным осинам: вслед за недавними «Пслоглавцами» Алексея Маврина читателю предлагается книга Наиля Измайлова «Убыр». В отличие от Маврина, оперировавшего образами русского коллективного бессознательного, Измайлов опирается на фольклор татарский — понятное дело, в хоррор-интерпретации.

Однажды утром четырнадцатилетний Наиль (имя и фамилия героя и автора полностью совпадают, так что, очевидно, автор предпочел укрыться под псевдонимом) обнаруживает, что после поездки на похороны деревенского родственника родители ведут себя странно. Они уходят с работы в необычное время, бродят ночью по квартире, то много едят, то, наоборот, голодают, источают странные запахи, а главное — нагнетают вокруг себя густой инфернальный ужас. Хуже того, ужас этот имеет свойство распространяться вширь: скоро Наиль понимает, что на старинном кладбище родители подцепили «убыра» — родственника русского упыря, жуткую тварь, которая вселяется в человека, заживо превращает его в кровожадного зомби и — главное — стремительно плодит себе подобных.

Спасаясь от нарастающей эпидемии убыризма, Наиль оказывается вынужден покинуть обжитой и привычный мир типовых многоэтажек на окраине Казани — мир школы, компьютерных игр и секции по боксу — и, прихватив восьмилетнюю сестренку Дилю, отправиться в глухой лес, чтобы найти и уничтожить самое средоточие зла. Там ему предстоит в полном соответствии с пропповской «Морфологией сказки» встретить волшебного помощника, пройти обряд инициации, выстоять в прямом спарринге с самой что ни на есть нечистой силой и в результате спасти себя и близких.

Поначалу роман Измайлова пугает вполне по-настоящему, недаром среди первых читательских откликов в блогах попался и такой: «Пришлось вставать среди ночи и зажигать по всей квартире свет». Действительно, образ околдованной матери, склоняющейся во мраке над постелью спящей дочки, или, скажем, описание зараженного убыризмом подростка, ватными руками запихивающего себе крест под левое веко, действуют так, что идея зажечь свет в коридоре почему-то не кажется вовсе уж вздорной. Однако по мере погружения героя в фольклорную среду страх рассеивается — то, что было жутким в городе, в лесу воспринимается едва ли не как норма. По мере рассеивания страха падает и уровень читательского интереса. Роман словно бы разламывается пополам: в первой части — страшно и здорово, во второй — скучно и муторно. Похоже, ближе к концу автор и сам устает от своего повествования — многие сюжетные линии у него обрываются, любовно разложенные перед читателем ключи не подходят ни к одной двери, а последовательность событий становится произвольной и необъяснимой. Роман теряет темп и внутреннюю логику, начинает пробуксовывать на каждой кочке, а в самом конце и вовсе становится совершенно нестрашным, уходя в разочаровывающую недосказанность и метафоричность.

Эта самая нестрашность — роковой порок для любого хоррора — следствие того, что автору не удается по-настоящему испугаться самому. В отличие от какого-нибудь Стивена Кинга, очевидно, живущего в плену собственных кошмаров и умеющего всерьез заразить ими читателя, Наиль Измайлов (кто бы ни скрывался за этим псевдонимом) — человек, очевидно, ироничный и просвещенный, не склонный верить в лесную нежить, а тем более ее бояться. И нежить отвечает ему взаимностью: татарские убыры, похоже, не особо верят в Наиля Измайлова и его читателей, а потому решительно отказываются их пугать. Как результат вместо драйвового, динамичного хоррора мы получаем интеллигентный и местами занимательный роман для подростков с богатым фольклорно-познавательным элементом. Не худший вариант, конечно, но все же не совсем то, чего хотелось.

Сумерки страсти

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино

В прокате «Грозовой перевал»

Как ни смейся над примитивными страстями саги «Сумерки», а ведь ей мы обязаны всплеском интереса к английской классике. Настольной книгой школьницы Беллы и ее одноклассника-вампира Эдварда был именно «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Его называли и романтичнейшим романом, и дьявольской книгой. Действительно, таков его диапазон — он позволяет трактовать историю непреодолимой страсти в любом веке как современную, не теряя при этом ее историчности. «Грозовой перевал» идеален для кино. Его экранизировали не раз — от утраченных немых версий и классического фильма Уильяма Уайлера до жарких вариаций на тему, включая снятые великим Бунюэлем в Мексике «Бездны страсти».