Николай Каманин - Экспериментальная космическая станция на орбите

Командиры космических кораблей доложили, что самочувствие всех космонавтов отличное, бортовые системы кораблей работают нормально.

Полет космических кораблей успешно продолжается.

Снова с волнением открываем газеты. Освоение космоса продолжается. Сегодня в полете уже не только «Союз-4», пилотируемый Владимиром Шаталовым. На орбиту выведен «Союз-5» с космическим экипажем в составе Бориса Волынова, Алексея Елисеева, Евгения Хрунова.

Каждый такой эксперимент – это новые шаги на труднейшем пути освоения космического пространства, в бесконечном процессе познания природы. Исследования космического пространства важны и для изучения процессов, что происходят в окружающей Землю атмосфере, процессов, формирующих климат нашей планеты. Как много дали полеты метеорологических спутников, запуски геофизических ракет!

Для космонавтов, в свою очередь, необходимо знать состояние приземных слоев атмосферы, а эту сводку дают им метеорологи. Недаром метеоракеты даже называют сестрами космических кораблей.

Полет двух кораблей – «Союз-4» и «Союз-5» – принесет для науки и в частности для метеорологии, новые открытия.

«Командир космического корабля…» Гордо звучат эти слова. Подойти к рубежу, когда тебя назовут именно так, нелегко. Путь долгий, тернистый. Сколько испытаний нужно выдержать, сколько тренировок пройти, сколько сдать экзаменов и зачетов по теории и практике космического дела! Он прошел через все это, прошел с честью.

Борис Волынов уже не единожды был дублером. Подготовку к встрече с космосом начал еще с А. Николаевым и П. Поповичем, был, как говорят, задействован и на другие старты. Это о нем после полета «Союза-3», соблюдая традицию представлять товарищей, писал в «Правде» Георгий Береговой:

«Вместе со мной все детали будущего полета отрабатывали и другие космонавты. Один из них принадлежал к первой, «гагаринской» группе… Юность его, как и моя, прошла в шахтерском крае, только не в Донбассе, а в восточных районах страны. Темноволосый и черноглазый, с атлетической фигурой и уравновешенным характером, он пользуется заслуженным уважением у космонавтов. Вполне возможно, что в ближайшем будущем страна услышит его имя при одном из новых полетов в космос».

Наша память – своеобразный фильтр; она пропускает все обыденное, малозначащее, но задерживает в своих ячейках эпизоды, связанные с разного рода вехами жизни, поворотными пунктами, что ли. У него они тоже были. И много. Сейчас некоторые из них могут вызвать улыбку, но тогда…

Нет, не с неба началась его мечта. Наоборот, его тянуло под землю, как и многих других мальчишек, которые жили в Прокопьевске – городе шахтеров, с копрами и терриконами на каждом шагу.

Борису порой казалось, что копры и терриконы охраняют его родной город. Как сторожевые вышки, маячат они в степи, бросают длинные тени прямо на улицы, заглядывают в окна домов. По ночам на них загорались огни. А на иных красные звезды – символ трудовой славы.

Бабушка говорила, что ночью город спит. Не спят только шахты. Они никогда не спят – круглосуточно там, под землей, добывается уголь.

По утрам улицы заполнялись потоками людей. Пересменка. Торопливо собиралась мать – она работала в горняцкой поликлинике врачом-хирургом. «Шахтерский доктор» – называли ее в округе.

Борис каждое утро провожал глазами шахтерские толпы, и его неудержимо тянуло влиться в этот ежедневный поток людей, спуститься в шахту, открыть тайны земли. Казалось, что там, на глубине, все выглядит таинственно и заманчиво.

В школьные каникулы Борис с одноклассниками спускался в шахту. Сначала на экскурсию, потом на «субботники»: помогали как могли, гордились первыми трудовыми рублями. На эти деньги покупал Борис книги. Случилось так, что одна из них поведала ему об удивительной судьбе летчика Анатолия Серова.

Читал, как говорится, взахлеб. Про войну в Испании, про испытания самолетов, про смелых и мужественных людей.

Мальчишку подкупила судьба Серова. Сын горняка, он вырос почти в таком же городке, как и Прокопьевск… Отсюда пошел учиться на летчика. «Летать, только летать», – говорил он друзьям.

Вот как бывает в жизни: ни разу не встречал человека, лишь портрет в книге увидел, а он вдруг ворвался в твое сердце этаким ураганом, всколыхнул, закружил мысли и повел за собой. И уже не земля, а небо звало Бориса, звало настойчиво, торопливо. Решено: он тоже будет летчиком. Так и объявил об этом дома.

– Летчиком? – удивилась мать. – Почему именно летчиком? Ты не представляешь, что это за профессия. Даже самолета вблизи не видел.

Она снисходительно трепала густую шевелюру сына и думала: мальчишка еще, потому так легко смотрит на жизнь, Позавчера хотел быть шофером. Вчера говорил: тянет в шахту. Сегодня – в авиацию… Стремления у него так же изменчивы, как весенний степной ветер. Откуда подует, туда он и повернется. Повзрослеет, тогда во всем разберется…

Но новое увлечение для Бориса не было мимолетным. Оно бередило душу, рождало желание ускорить бег времени. Он увлекается авиамоделизмом. Пытается соорудить реактивную вертушку по собственным чертежам. После одного пробного запуска вертушки школьный кабинет физики наполнился удушливым дымом и треском. Ребята чихали и кашляли, а старый учитель Владимир Никитович Усанов признал опыт удачным.

Потом Борис мастерил реактивный снаряд и ракету. Как признанный авторитет выступал перед кружковцами с лекцией об авиации. Когда его принимали в комсомол, кто-то из райкомовцев спросил:

– Что читаешь, Волынов?

– Книги про летчиков, про Жуковского, про самолеты…

В зале заулыбались. Секретарь определил: «Стойкий однолюб», – и окрестил его Борей-летчиком.

…Авиационная биография Бориса началась со школы первоначального обучения. Всю дорогу туда простоял у окна поезда. За пыльным стеклом плыла степь. На первый взгляд все в ней казалось однообразным и тоскливым. И только внимательные глаза могли заметить пологие низины, извилистые овраги (по-степному – балки) с волчьими логовами, одинокие, разросшиеся на свободе ветлы у низких колодцев и белые барашки облаков, бросающие тени причудливой формы,..

Борис ехал с тяжелым сердцем. Мысли путались: в них он находил и оправдание себе и понимание тревоги матери. Но не было сомнений в правильности избранного пути.

На первой же станции выскочил на перрон, подбежал к окошку вокзальной почты, попросил бумаги, конверт с маркой и написал:

«Дорогая мама! Ты должна понять, что я уже взрослый человек. Все будет хорошо, верь мне, мамочка. Я не хочу иной профессии. Я буду только летчиком…»