Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6361 ( № 9 2012)

то и в природе.

[?]Там, за рекою, дымят лопухи,

меркнут Стожары.

Скоро столицу за наши грехи

выжгут пожары.

С кем обручён этот огненный век,

кто сей избранник -

то ли Нерон, то ли вещий Олег,

то ли торфяник.

Что же нам делать спасения для,

порознь и свально,

если горит под ногами земля,

то есть - буквально.

Если не выручит даже и газ

из преисподней,

ибо опять отступилось от нас

лето Господне.

1 июля 2011

* * *

Восходит красная луна

над чудью, нелюдью и мерью.

Прощай, великая страна,

ушедшая, не хлопнув дверью.

Мы вновь свободою горим

В предвестье радостных событий.

Прощай, немытый Третий Рим -

уже четвёртому не быти.

Гуд-бай, отвязная мечта!

Но, как историю ни меряй,

нет горше участи, чем та -

жить на развалинах империй.

Восходит красная луна

над укороченною сушей.

Прощай, нелепая страна, -

мы жертвы собственных бездуший.

Прости нам этот сон и бред,

что мы, лишённые прописки,

не поглядели даже вслед:

ты уходила по-английски.

Твой путь и светел, и кровав.

И, словно древние этруски,

мы канем в вечности - без прав

хотя б отпеть тебя по-русски.

Сентябрь, 2011

* * *

Хотел родить стихотворенье.

Но - не везло.

Так что же: к чёрту вдохновенье -

правь ремесло.

К чему волшебная отмычка -

всё это ложь.

В наличье - жопа и привычка:

их не пропьёшь.

В наличье - сумма технологий -

фреза, слеза.

Глядишь, и троечник убогий

покрыл туза.

Рыдают в голос аониды

и толпы масс.

А эстетические гниды

нам не указ.

А ты, взыскательный художник,

не из хазар?

Разбей свой долбаный треножник,

фильтруй базар.

Рифмуй без тени сожаленья

добро и зло.

Нам написать стихотворенье

не западло.

14 июля 2011

* * *

Вот над ветлой у пруда

встала ночная звезда.

И все каналы тиви

изнемогли от любви.

Что же опять ты не спишь,

сонную двигая мышь,

вместо того чтобы в дым

с гостем упиться ночным?

Знаю я, как тебе влом

лоб наклонять над столом

и разбирать, как в ЧК,

птичьи мои почерка,

брать у издательских дур

груды моих партитур

или печатать мой бред

целую ночь напролет.

Падают слёзы весь век

с этих натруженных век.

Этих измученных глаз

свет до сих пор не угас.

Словно какой-нибудь граф,

я б сочинил эпиграф,

но не годится латынь,

чтоб растопить эту стынь.

Светит компьютер в ночи,

будто бы пламень свечи, -

видно, зовёт, кровосос,

в мир упоительных грёз.

В голубоватый экран

бьётся людской океан.

Но, как спасательный круг,

сжато кольцо твоих рук.

Есть ли любовь или нет -

нам не подскажет рассвет.

Но небольшая беда -

это не знать никогда.

Птички запели в саду,

рыбки проснулись в пруду.

Вот мы уже не одни.

Спи, моя радость, усни.

Август, 2011

ИЗВИНЕНИЕ

ПЕРЕД НАСЕКОМЫМ

Однажды, сидя у компа

и сочиняя невозбранно,

во гневе я убил клопа,

приползшего на свет экрана.

Точнее, это был не клоп,

а жук, огромный насекомый,

хотя и страшный, как циклоп,

но тягой к знаниям влекомый.

Зачем сгубил я существо,

не лишнее в природе зыбкой,

надменно посчитав его

зоологической ошибкой?

Зачем не дрогнула рука,

поняв, что это не игрушки

и что от бедного жука

недолог путь и до старушки.

О нет, я далеко не йог

и не эколог из Небраски,

не гуманист, но, видит Бог,

я не желал такой развязки.

Напрасно посягнул я на

того, чьи крылышки повисли,

кто мог бы оценить сполна

полёт моей высокой мысли.

И если даже жизнь - борьба,

во исполнение задачи

не надо убивать клопа,

жука безвинного - тем паче.

Чтоб не вводить себя во грех

и жить на совести без пятен,

мочить не надо даже тех,

кто нам, положим, неприятен.

Насельник скромный ЖКХ

и верный член электората,

прошу прощенья у жука:

да обойдёт меня расплата!

Да не поставит мир жуков

вдруг точку на моей карьере,

и не вползёт ко мне в альков,

и не присудит к высшей мере.

Август, 2011

* * *

Пермь - быв. г. Молотов, ныне Пермь (из энциклопедии).

Я родился в городе Перми.

Я Перми не помню, чёрт возьми.

Железнодорожная больница.

Родовспомогательная часть.

Бытие пока ещё мне снится,

от небытия не отлучась.

Год военный, голый, откровенный.

Жизнь и смерть, глядящие в упор,

подразумевают неотменный

выносимый ими приговор.

Враг стоит от Волги

до Ла-Манша,

и отца дорога далека.

Чем утешит мама, дебютантша,

военкора с корочкой "Гудка"?

И, эвакуацией заброшен

на брюхатый танками Урал,

я на свет являюсь недоношен -

немцам на смех,

чёрт бы их побрал!

Я на свет являюсь - безымянный,

осенённый смертною пургой.

Не особо, в общем, и желанный,

но хранимый тайною рукой -

в городе, где всё мне незнакомо,

где забит балетными отель,

названном по имени наркома,

как противотанковый коктейль.

И у края жизни непочатой

выживаю с прочими детьми

я - москвич, под бомбами

зачатый

и рождённый в городе Перми,

где блаженно сплю, один из судей

той страны, не сдавшейся в бою,

чьи фронты из всех своих орудий

мне играют баюшки-баю.

Октябрь, 2011

* * *

К ночи, когда понесут трепачи

умные вздоры,

превозмогая усталость, включи

ящик Пандоры.

Не донесётся с полуденных стран

песня Хафиза,

но без усилий проломит экран

грудью Анфиса.

И во дворе, где с утра поддавал,

меряя граммы,

четырёхлетнюю тащит в подвал

зритель программы.

Будет сулить нам блага имярек,

ржачку - каналы.

Се - двадцать первый