Ларс Триер - Ларс фон Триер. Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом

Сами ситуации не были импровизацией, но большая часть диалогов произносилась спонтанно.

Взять, к примеру, сцену с Удо Киром, где он рассказывает, как родился во время бомбежки Кёльна, о своей матери и ее смерти. Кое-что основано на реальных фактах его жизни, но многое привнесено из чужих рассказов, а кое-что полностью выдумано мною и Нильсом. То есть сцена снята по сценарию.

Очень интересно было потом читать, как именно эта сцена была оценена критиками. Рецензенты вроде Мор-тена Пииля из газеты «Информасьон», которому фильм жутко не понравился, возмущались тем, как насмешливо и цинично господа фон Триер и Вёрсель обошлись с Удо Киром и его трогательным, берущим за душу рассказом.

Так что это была чисто игровая сцена, которую мы написали для актера. И снималась она вовсе не в Кёльне, как утверждается в фильме, а в моей квартире в Копенгагене. В следующей сцене мы снимаем Удо Кира на фоне озера в парке, где он рассказывает о погибших во время бомбардировки фосфорными бомбами. Эту сцену мы сделали в Бронсхольте, потому что у нас не было денег, чтобы доехать до Кёльна. Но Удо играет эту сцену очень эмоционально и трогательно, когда ходит по городу и показывает разбомбленные улицы и дома.

В этой истории был еще один забавный момент. На раннем этапе, до начала съемок, мы спросили «Дан-маркс радио», не хотят ли они закупить фильм для показа по телевидению. Они ответили, что заинтересованы и даже готовы закупить фильм, не посмотрев его. Но я счел это несправедливым, так что мы вернулись к этому разговору, когда фильм был готов. Экспертная комиссия, состоящая из пяти человек, посмотрела «Эпидемию», — в эту группу входил, среди прочих, Мортен Пииль. После просмотра они заявили, что никогда еще не были столь единодушны в своей оценке: «Эпидемия» — худший фильм, который они когда-либо видели. По их мнению, он совершенно непонятен и лишен смысла и к тому же технически настолько плохо сделан, что показ его по телевидению невозможен.

Это была очень интересная оценка, но еще интереснее, что Мортен Пииль посмотрел фильм дважды и оба раза воспринял его негативно и язвительно. Многих наш проект вывел из равновесия,v что заставило меня задуматься. В редакции «Информасьон», которая считается интеллектуальной и радикальной газетой, особенно настороженно отнеслись к моим ранним фильмам. Только после выхода «Королевства» и «Рассекая волны» их мнение на мой счет изменилось.

Кажется, датская пресса точила на тебя зуб, когда «Эпидемия» еще снималась. Фильм был секретным проектом, и ты отказывался давать журналистам какую-либо информацию о нем.

Ну, даже не знаю... Перед тем я был в Лондоне и столкнулся с понятием «закрытая система». Так что мы решили провести съемки за закрытыми дверями, что было нетрудно, принимая во внимание, что действие в основном происходит в квартире Нильса Вёрселя.

Но факс нарушал нашу непроницаемость, то есть мы от имени своей продюсерской компании «Элемент-фильм» постоянно рассылали пресс-релизы по факсу. Они звучали так: «Компания „Элемент-фильм" консолидировалась». Мы не совсем понимали, что значит это слово, но газеты купились и опубликовали это как новость. Получилось чертовски смешно. Но главное, эта история породила определенное количество домыслов в прессе по поводу нашего проекта, того же разряда, что ранее высказывались в адрес «Преступного элемента». И хотя фильм был отобран на конкурс Каннского фестиваля — первый датский фильм за долгие годы, — к нему все равно относились очень недоверчиво.

«Эпидемия» тоже попала в Канны. Там ее показали вне конкурса. Датские журналисты не скрывали своего злорадства. Они восприняли это как фиаско.

Ты чувствовал на себе действие классического «закона Янте» ? Ощутил на себе действие старой доброй зависти? Дескать, не возомни, что ты что-то из себя представляешь...

Не знаю... По-моему, хорошо, что я не приехал в Канны, когда там показывали «Рассекая волны». На сей раз пресса была куда более добродушно настроена. Пожалуй, лучшее, что я могу сделать, — это вообще никак не светиться на публике в связи с премьерами своих фильмов.

'«Закон Янте» — концепция, сформулированная норвежским писателем Акселем Сандемосе в книге «Беглец заметает следы» ( 1933). Неписаный закон городка Янте: «Не высовывайся, не думай, что ты в чем-то лучше других». — Прим. перее.

Но отношение к тебе критиков радикально изменилось после выхода «Королевства». Фильм был принят безоговорочно.

Да, тут все посчитали, что я пошел навстречу публике, и раз так, то и критики могут себе позволить пойти навстречу мне.

Но я помню интервью, которое заведующий отделом кинокритики Датского телевидения Оле Михельсен провел со мной в Каннах в связи с показом «Эпидемии». Он взял у меня интервью перед пресс-конферен-цией и задал вопрос: «Почему ты не можешь нормально разговаривать с людьми?» На что я ответил, что у меня вообще-то с этим никаких проблем не возникает. «А мне кажется, что у тебя нет контакта с публикой»,— заявил он.

А затем состоялась пресс-конференция, которую вел Габриэль Аксель, переводя мои ответы на французский. Она была очень длинная, больше часа, и, конечно, иной раз случалось, что я говорил: «На этот вопрос я ответить не могу». Или говорил «Хм» или «Ну...» Оле Михельсен был там со своей командой, и они засняли всю пресс-конференцию. Они снимали также, как публика уходила из зала.

И что потом показали по телевидению? Сначала кто-то задает вопрос, и я говорю «Ну...». И видно, как несколько человек выходят из зала. Потом задается новый вопрос, и я отвечаю: «На этот, вопрос я ответить не могу». И показано, как еще несколько человек покидают зал. А затем следует вопрос Михельсена: «Почему ты не можешь нормально разговаривать с людьми?» Этот репортаж был смонтирован тенденциозно и манипулятивно. Впрочем, телевизионщики в этом поднаторели, это их профиль.

В пресс-релизе «Эпидемии» ты представляешь три фильма, которые должны войти в «европейскую трилогию» (тогда ты еще не снял «Европу»), Там ты характеризуешь фильмы следующим образом: «Преступный элемент» — вещество неорганическое, «Эпидемия» — вещество органическое, «Европа» — вещество концептуальное. Что ты хотел этим сказать?

Черт, какой чудовищный вопрос! Это всего лишь слова, которые, как казалось нам с Нильсом Вёрселем, прозвучат достаточно расплывчато и в то же время интригующе. Нет, сейчас, боюсь, я могу чего-нибудь на-придумывать. Тут тебе скорее должен ответить Нильс. Хочешь, я ему позвоню?

(Ларс набирает номер, и на другом конце провода раздается голос Нильса Вёрселя. Тот, однако, не может сразу ответить и обещает перезвонить. Проходит некоторое время. Затем по факсу мы получаем следующий комментарий: