Рой Медведев - Солженицын и Сахаров

139

ском Северо-Востоке, который включает весь Север Европейской России, всю Сибирь и весь Дальний Восток, особенно "выше магистрали": - и бесконечные просторы тайги, и тундру, и вечную мерзлоту Колымы, Камчатки, Чукотки, Таймыра и Ямала. Северо-Восток, по Солженицыну, это "тот ветер, в котором вся судьба России", это тот вектор, который давно указан России для ее естественного движения и развития, но не угадан Петром и заброшен позднее. Мы Россия - "Северо-Восток планеты, и наш океан - Ледовитый, а не Индийский. Наших рук, наших жертв, нашего усердия, нашей любви ждут эти неохватные пространства, безрассудно покинутые на четыре века в бесплодном прозябании. Северо-Восток - ключ к решению многих якобы запутанных русских проблем. Не жадничать на земли, не свойственные нам, русским, или где мы не составляем большинство, но обратить наши силы, но воодушевить нашу молодость - к Северо-Востоку. Его пространства дают нам место исправить все нелепости в построении городов, промышленности, электростанций, дорог. Его холодные, местами мерзлые пространства еще далеко не готовы к земледелию, потребуют необъятных вкладов энергии, но сами же недра Северо-Востока и таят эту энергию, пока мы ее не разбазарили. Это путь самоограничения, это выбор вглубь, а не вширь, внутрь, а не вовне; все развитие свое - национальное, общественное, воспитательное, семейное и личное развитие граждан Россия направит здесь к расцвету внутреннему, а не внешнему. Это не значит, что мы закроемся в себе уже навек. То не соответствовало бы общительному русскому характеру. Когда мы выздоровеем и устроим свой дом, мы, несомненно, еще сумеем и захотим помочь народам бедным и отсталым"21.

Нет смысла спорить здесь с Солженицыным, доказывая ему, что именно в XX веке и особенно в советское время на Северо-Востоке и в освоении Ледовитого океана было сделано больше, чем в предыдущие 400 лет. Но что можно было сделать здесь еще больше, да еще без железных дорог и городов? Да и как жить здесь с дефицитом простого солнечного света? Кто согласится с мотивировками и сроками, которые предлагает писатель? Северо-Восток России - это работа на столетия, а Солженицын еще в 1973 году говорил о предельных сроках в 25-30 лет, пугая нас заселением сибирской тайги другими народами. Русские религиозные философы начала XX века также много говорили и писали о русском Севере. Но они имели в виду земли ар

140

хангельские и вологодские, новгородские и вятские, мурманские и карельские, где русские люди жили и 600 лет назад, не зная татарского ига.

Солженицын признавал в своих литературных дневниках, что не слишком много читал и не слишком хорошо знает работы русских религиозных мыслителей. Однако сам способ и логика рассуждений, основанных не на реальных фактах, а на иррациональных предположениях и националистических фантазиях, приводит к удивительным совпадениям в выводах и предложениях А. Солженицына и тех русских религиозных философов, которые писали о пути и предназначении России не в конце XIX века, а в 30-е годы XX века. Многие из этих мыслителей думали тогда о том - какой должна быть Россия после неизбежного, по их мнению, падения Советской власти. Так, например, Иван Ильин (1882-1954), выступая в начале 30-х годов в разных эмигрантских аудиториях с докладом "Творческая идея нашего будущего", говорил, что созданию крепкого русского национального характера, который мог бы устоять перед соблазнами большевиков, мешали не только бесконечные войны России и вызванный этими войнами крепостной уклад, но и "разноименная толща малых, преимущественно азиатских народностей". "Этот предел, - заявлял Ильин, - мы должны в ближайшие 50 лет преодолеть и перешагнуть". Размышляя о путях создания нового национального русского государства после падения власти большевиков, Иван Ильин писал о необходимости для этого национального и православного духовного воспитания. "Русская душа должна приобрести уклад волевой, достойный и царственный". Русские люди могут победить только "соборным усилием, огромным и длительным напряжением веры, воли и политической мудрости", и этот порыв должен начаться "от меньшинства, которое должно сплотиться под руководством единоличного вождя". Демократия - это не русский путь, ибо слишком много препятствий и отрицательных факторов надо преодолеть22. Такой известный русский философ "как Павел Флоренский (1882-1943), уже находясь в тюрьме на Соловках, написал с согласия или даже по требованию следствия, большую работу с изложением своих взглядов на будущее государственное устройство России. В этой рукописи, к счастью сохранившейся, можно было прочесть, что в основе внутренней политики будущего русского государства "должен лежать принципиальный запрет каких бы то ни было партий. Оппозиционные партии тормозят деятельность государства, партии же,

141

изъявляющие особо нарочитую преданность, не только излишни, но и разлагают государственный строй". Верховному правительству идеального русского государства нужны только собрания советников разного типа, но при том условии, что их состав устанавливается каждый раз особым актом. "Обсуждаемое государство, - писал Флоренский, - представляется крепким изнутри, могущественным вовне и замкнутым в себе целым, не нуждающемся во внешнем мире и по возможности не вмешивающимся в него, но живущим своею полною и богатою жизнью". Новой Россией, по Флоренскому, должны править мудрые люди, и это должна быть диктатура. Всякое демократическое представительство вредно, это обман и политиканство. Страна должна составлять единую, нераздробленную и нерассеянную волю. Речь не может идти о восстановлении дореволюционной монархии. Оно может быть создано лишь в том случае, "если выдающаяся личность возьмет на себя бремя и ответственность власти и поведет страну так, чтобы обеспечить каждому необходимую политическую, культурную и экономическую работу над порученным ему участком"23. Эта картина будущей России по Флоренскому, очень похожа и на диктатуру Сталина в Советском Союзе, и на диктатуру аятоллы Хомейни в Иране в конце 70-х, начале 80-х годов, и на идеальное государство по Солженицыну, где все главные вопросы должны решаться "не по большинству голосов, а по правоте доводов". Но кто и как определит эту правоту?

Конечно, не все русские мыслители думали так, как Флоренский или И. Ильин. Такой авторитетный русский мыслитель как Георгий Федотов (1886-1951) писал в 1929 году в эмигрантском журнале "Вестник Р.С.Х.Д.", что будущую Россию соединит не религия, а культура, и, прежде всего, русская культура. "Многоплеменность и многозвучность России не умаляла, а повышала ее славу. Россия - не нация, но целый мир. Не разрешив своего призвания, сверхнационального, материкового, она погибнет - как Россия. Здесь верования не соединяют, а разъединяют нас. Но духовным притяжением для народов была и останется русская культура. Через нее они приобщаются к мировой цивилизации"24. Сходные мысли высказывал в эмиграции и Николай Бердяев (1874-1948).