Дэвид Хогган - Миф о шести миллионах

Давление на страны, бывшие союзниками или партнёрами Германии, всегда имело одно и то же основание: германский рейх заявлял — после того, как война вступила в крайне критическую стадию, — что еврейское население во всей оккупированной Германией Европе являлось враждебной силой. США и Канада начали интернировать как японских иностранцев, так и граждан японского происхождения в лагеря для интернированных ещё до того, как это стало политикой Германии в отношении многих немецких и других европейских евреев. Не было ни малейшего доказательства нелояльности людей японского происхождения, не говоря уже о саботаже и шпионаже.

У немцев хотя бы было более-менее убедительное основание для интернирования евреев. Делалось упоминание на раннее объявление войны Германии, сделанное Хаймом Вайцманом от лица всемирного еврейства (Вайцман являлся главным сионистским лидером). Нижеприведённый текст этого заявления, опубликованный сначала в лондонской "Таймс" ("Times") 5 сентября 1939 г., появился в лондонской "Джюиш хроникл" ("Jewish Chronicle") 8 сентября 1939 г.:

"Я хочу самым ясным образом подтвердить то заявление, которое я и мои коллеги делали в течение последних месяцев и, особенно, на последней неделе, а именно, что евреи "поддерживают Великобританию и будут бороться на стороне демократий". Мы желаем как можно скорее претворить в жизнь подобные заявления. Мы хотим осуществить это образом, полностью совпадающим с действиями Британии, и поэтому готовы отдать нас — как по крупным, так и по малым вопросам — под координирующее руководство правительства его величества. Еврейское Агентство готово принять немедленные меры по использованию еврейских людских ресурсов, технических возможностей, средств и т. д."

Вайцман, по сути дела, объявил всех евреев из немецкой сферы влияния подданными вражеской силы, готовыми быть агентами в войне с Германией. Он наглядно позволил своему рвению уничтожить Гитлера и немецкий рейх одержать верх над заботой о евреях из поля деятельности Гитлера.

Феликс Керстен в своих мемуарах ("Memoirs, 1940–1945", London, 1956, pp. 119ff.) присоединяется к тем, кто на основе немецкой политики интернирования, выдвигает обвинение о существовании в Германии преднамеренной программы по уничтожению евреев. Однако он не пытается вовлечь сюда Гитлера. Он также настойчиво заявляет, что Генрих Гиммлер не был сторонником истребления евреев, а стоял за их эмиграцию на другой континент. Однако должен же был существовать автор мнимой политики уничтожения. И фантастическая попытка Керстена предоставить ответ на этот вопрос разрушает правдоподобие его повествования.

Керстен родился в Эстонии в 1898 году. Он воевал на стороне Финляндии в войне с большевиками 1918 года. Керстен был балтийским немцем, типичным космополитом. В 1920 году он стал финским гражданином. Впоследствии он изучал медицину в Берлине и жил в различных частях Европы. Его заслуги в качестве физика высоко ценились благодаря тому, что он был талантливым хиропрактиком. В марте 1939 года Керстен был нанят на службу голландским королевским домом, где один частный немецкий бизнесмен посоветовал ему осмотреть Гиммлера, жаловавшегося на желудок и мышечное недомогание. Керстен не слишком стремился полностью посвятить себя Гиммлеру, так как в Голландии у него была практика, однако в итоге он согласился на это, после того, как в мае 1940 года Германия оккупировала Голландию. Ещё до окончания 1942 года он был уверен, что Германия идёт к поражению во Второй мировой войне. Он сообщил Гиммлеру, что собирается установить в Швеции постоянное местожительство, а его присутствие в Германии будет ограничено периодическими визитами.

Неудивительно, что после 1945 года Керстен — известный оппортунист — принимая во внимание течение мирового общественного мнения, стал намекать на существование кампании по уничтожению евреев. Любое "доказательство", которое он мог предъявить, ограничивалось частными записями его бесед с Гиммлером, якобы имевших место. Керстен создал такое впечатление, будто он мог сказать Гиммлеру о немецкой политике всё, что только пожелает. Гиммлер в многочисленных случаях говорил, что он признаёт в Керстене врага национал-социализма, желавшего поражения Германии в войне. По-видимому, это нисколько не мешало их профессиональным взаимоотношениям.

Немецкий еврей и историк Джордж Халлгартен (George Hallgarten) собрал свои воспоминания о молодом Гиммлере в журнале "Германия Юдаика" ("Germania Judaica", Кёльн, апрель 1960). Халлгартен и Гиммлер были близкими знакомыми во время их учёбы в Мюнхене. Халлгартен считал Гиммлера терпимым человеком с широким кругозором, "относительно свободным от антисемитизма". Это может объяснять, почему Керстен мог говорить Гиммлеру о евреях, Германии и войне всё, что только пожелает. Гиммлер, по-видимому, был готов терпеть Керстена из-за того, что он полагал (и совершенно справедливо), что этот немецкий физик из Балтии не был достаточно решителен, чтобы использовать своё положение для помощи врагам немецкого рейха в войне с Германией.

Часть информации, приведённой Керстеном, представляет беглый интерес. Например, он подтверждает тот факт, что концлагерь Бельзен получил ложную репутацию "лагеря смерти" исключительно из-за разрушительной эпидемии тифа, вспыхнувшей в нём в марте 1945 г., в конце бессмысленно затянувшейся войны. Именно эта эпидемия и её последствия привели Освальда Поля в такое сильное уныние.

Ключевой момент во всей книге Керстена — это заявление, что 10 ноября 1942 года Гиммлер сказал ему, будто Йозеф Геббельс был движущей силой якобы имевшей место кампании по уничтожению евреев. Однако Роджер Мэнвелл (Roger Manvell) и Генрих Френкль (Heinrich Fraenkel) в работе "Dr. Goebbels, His Life and Death" ("Доктор Геббельс, его жизнь и смерть", N.Y., 1960, pp. 187ff.) успешно отстаивают тезис, что после начала Второй мировой войны Геббельс имел мало общего с любой отдельной фазой германской политики. Им было совсем нетрудно отстаивать свою точку зрения. Геббельс был увлечённым сторонником движения "Свободная Россия" ещё с лета 1941 года, однако его рекомендации бесцеремонно отвергались. Немецкое правительство склонялось к выжидательной политике до принятия военного решения. Планы Альфреда Розенберга по самоопределению народов Советского Союза также отклонялись.

До начала войны с Россией Геббельс делал всё, что было в его силах, чтобы сохранить нормальное состояние культурной сферы немецкой жизни. Мэнвелл и Френкль отмечают, что в 1940–1941 годах в Германии было 355 действующих государственных театров, 175 независимых театров и 142 театра на открытом воздухе — "невероятно большое число даже для страны, обладавшей самым большим количеством театров в Европе" (Там же, стр. 182). Геббельс с самого же начала был против Второй мировой войны и горько сетовал по поводу её продолжения. Тем не менее, когда началась война с Россией, он порекомендовал более значительные военные приготовления, однако его совет в этой, отдельной сфере государственной политики был, как обычно, отклонён. Геббельс надеялся уйти в отставку по окончании войны для того, чтобы написать монументальную многотомную биографию Гитлера и историю Германии начиная с 1900 года.