Жорес Трофимов - Волкогоновский Ленин (критический анализ книги Д. Волкогонова “Ленин”)

Уловку же генерал-философа оправдать былую нена­висть к “внутренней интеллектуальной оппозиции” своей “идеологической зашоренностью и слабой информирован­ностью” не могу воспринять иначе как фарисейство. Ведь никто иной, как Дмитрий Антонович в 1980-х годах возглавлял ту особую сферу идеологической деятельности ГлавПУРа, которая называлась контрпропагандой,или, говоря его словами, “конкретным духовным оружием борь­бы с классовым врагом” [6] Волкогонов Д. Оружие истины, с. 193. ВолкЬгонов Д. Оружие истины, с. 200. Аргументы и факты, 1991, N° 41, октябрь. . Именно Волкогонов располагал при содействии КГБ и других компетентных органов ис­черпывающей информацией о жизни и деятельности А. Са­харова и А. Солженицына.

Эту информацию генерал-философ использовал при разработке принципов, форм и методов борьбы с классо­выми врагами и инакомыслящими, которые подробнейшим образом изложены в книге “Оружие истины”. Для ведения “внутренней контрпропаганды”, по мысли автора, очень важен принцип “упреждения”, то есть, “формирование у всех советских людей коммунистического мировоззрения со школьных лет. Таким людям,— утверждал Дмитрий Ан­тонович,— не опасны любые буржуазные шептуны у мик­рофона”. Впрочем, для “обеспечения невосприимчивости к буржуазной пропаганде”, необходимо принимать меры и для “ограждения населения, личного состава армии и флота от враждебных буржуазных влияний”.

Нетрудно заметить, что последняя установка Волкого­нова по своему характеру ничем не отличается от предпи­саний, которые рассылались по стране за подписью секре­таря ЦК КПСС М. А. Суслова. В таком же наступательном и бескомпромисном духе автор книги “Оружие истины” в 1987 поучал, как вести и внешнеполитическую контрпро­паганду”: умелый показ “огромных преимуществ социализ­ма”, который “оказался способным устранить, искоренить тысячелетнее зло эксплуатации”. При критике капитализ­ма Волкогонов рекомендовал “убедительно доказывать”, что он “не может существовать без эксплуатации — социаль­ного и экономического гнета миллионов трудящихся. Само обращение в мире капитала — “господин” — отражает гос­подство одних и подневольность других... Миллионы безра­ботных, бездомных, обездоленных, выброшенных на улицу обществом, фарисейски называющим себя “свободным” — позорный столб, от которого капитализму не оторваться... Вот такая цена буржуазных лозунгов о “равных возмож­ностях”.

Да, по существу прав был Волкогонов, говоря и о пре­имуществах социалистического строя, и о пороках капи­тализма, и о коварности империалистической идеологи­ческой интервенции, и о необходимости проведения кро­потливой работы по идейной закалке советских людей. Но сам-то он зачастую вел ее догматически-навязчиво и елейно-приторно. И если ведущий политрук теперь по­вернул свой идеологический курс на 180°, по ветру бур­жуазной “демократии”, то вправе ли пенять на “нашу идеологическую зашоренность”, если кто же, как не он сам, тогда ее и создавал? Вот уж поистине уникальный случай, когда “унтер-офицерская вдова” действительно “сама себя высекла”.

Даже беглый обзор того, что страстно пропагандировал генерал-философ в разгар работы над книгой о Сталине, убедительно свидетельствует, что он являлся ярым при­верженцем социализма, правофланговым борьбы с буржу­азной идеологией, а затем и горячим сторонником горба­чевской перестройки. Примечательно в этом отношении ин­тервью Волкогонова, которое он дал в качестве делегата XIX партконференции КПСС, напечатанное в газете “Труд” 19 июня 1988 года: “Курс, который избран на апрельском Пленуме 1985 года, является жизненно необходимым... Цен­тральными пунктами обновления, а если точнее, ленин­ского Возрождения... представляются два: во-первых, ре­шительное экономическое оздоровление. Во-вторых, ши­рокая демократизация”.

С ортодоксальных большевистских позиций , несмотря на то, что так называемая “демократическая” печать уже яростно охаивала всю историю советского периода, созда­валась и книга “Триумф и трагедия”. “Не ленинизм “вино­ват” в феномене сталинизма,— горячо убеждал Дмитрий

Антонович читателей в 1989 году со страниц журнала “Ок­тябрь”.— Это антипод, сумевший ловко закамуфлироваться в марксистские одежды. Об этом мне хотелось с полной определенностью сказать, ибо все чаще раздаются голоса, пытающиеся генезис сталинизма усмотреть чуть ли не в “Коммунистическом манифесте”... Глубоко убежден, что проживи Ленин ёще хотя бы пять-десять лет, многое ста­ло развиваться бы совершенно по-иному. Это не абсолю­тизация роли личности, а тех сил, которые держали в умах и руках великую идею”1. Что верно, то верно.

Но идея-идеей, а Дмитрий Антонович никогда не забы­вал об устройстве личных дел. Весной 1988 года, когда появилась реальная перспектива увольнения в запас в связи со своим 60-летием и ухудшением состояния здоровья, он, используя высокое служебное положение, проводит пере­селение родителей жены из Инзы Ульяновской области в Москву. Нашел он время и для защиты в Академии обще­ственных наук при ЦК КПСС диссертации “Сталинизм: сущность, генезис и эволюция” и, заполучив диплом док­тора исторических наук, переходит из ГлавПУРа на долж­ность начальника Института военной истории. В этом весь­ма престижном “теплом местечке” можно было состоять на воинской службе до глубокой старости и продолжать пользоваться большими привилегиями (квартирами, дача­ми, загранкомандировками, элитными санаториями и пр.). А то обстоятельство, что сам-то он, новый начальник Ин­ститута, был дилетантом в военной истории и, следова­тельно, не имел морального права руководить научно-ис­следовательской работой высокопрофессиональных исто­риков, генерал-полковника вовсе не смущало.

Судя же по дальнейшему ходу событий, Дмитрий Ан­тонович отдавал предпочтение не военной истории, а об­щественно-политической деятельности, которой он цели­ком и поглощен уже в 1989 году, во время борьбы за депу­татский мандат в Верховный Совет СССР. Вступив в нее как коммунист, всецело разделявший решения XXVIII съезда КПСС, он проиграл выборы, ибо в моде стали пар­тократы, которые успели напялить на себя “демократиче­ские” одежды и крикливо критиковали созданную ими же административно-командную систему.

Поражение на выборах для 62-летнего генерал-полков- ника со слабым здоровьем, но выслужившего военную пен­сию, обеспечивающую в старости относительный доста­ток, — отнюдь не трагедия. Но тщеславного Дмитрия Ан­тоновича беспокоило нечто другое. Если раньше столичные издательства ежегодно выдавали на гора его брошюры и книги о духовном богатстве и доблестях советских воинов, директивные трактаты о борьбе с буржуазной идеологией и ревизионизмом, то теперь их не возьмется тиражиро­вать даже издательство “Знание”. Не спасал пошатнув­шееся положение дважды доктора наук и сочиненный им обличительный политический портрет Сталина, так как в нем по-прежнему утверждалось, что суд над Иосифом Вис­сарионовичем “кощунственно превращать в суд над Лени­ным, как это порой пытаются ныне делать, ибо он не от­ветственен перед нами за дело, которое могло быть выпол­нено несколькими поколениями”.