Сергей Кремлев - Как проср.ли СССР

«Теневым» идеологом (а точнее, удобной «экспертной ширмой») «реформы Косыгина» был выбран заурядный харьковский профессор Евсей Либерман, за которым стоял ещё ряд «…манов» по обе стороны государственной границы СССР. И эта «реформа» с чисто научной точки зрения непреложно, с неумолимостью законов природы, закладывала методологические основы уничтожения в среднем советском человеке Человека и создавала условия для всё большего пробуждения в каждом последующем поколении формально советских людей капиталистической жадности.

Если капитализм будет игнорировать свой основной закон и прекратит ставить во главу угла прибыль, он не сможет существовать как капитализм и превратится в свою противоположность – в социализм. Но и социализм, если будет игнорировать свой основной закон и прекратит ставить во главу угла потребности всесторонне развитого человека, тоже не сможет существовать как социализм и превратится в свою противоположность – в капитализм.

Что и произошло на деле.

Помимо системной диверсии против социализма в СССР постепенно усиливался субъективный фактор разложения и уничтожения социализма – кадры «агентов влияния» и ренегатов. Но в середине 60-х годов об этом никто даже не догадывался. Советское общество находилось в состоянии эйфории от свержения «Никиты» и замены его людьми, производящими впечатление профессионалов, да и бывших вроде бы профессионалами.

Надежд было много: Брежневу, на момент его избрания Первым секретарём ЦК вместо Хрущёва, не было и пятидесяти восьми лет, Косыгину, ставшему Председателем Совета Министров СССР вместо того же Хрущёва, исполнилось ровно шестьдесят. Главное же, они вели себя подчёркнуто деловито и себя не выпячивали.

Косыгин входил в первые ряды сотрудников Сталина уже в 40-е годы, с 1948 года был членом сталинского Политбюро ЦК, а при Хрущёве оказался задвинут именно в силу своей управленческой компетентности (в политическом отношении Косыгин, надо заметить, оказался слабоват).

Брежнев тоже слыл сталинским выдвиженцем. Уже в июле 1950 года сорокачетырехлетний Брежнев, будучи 1-м секретарём ЦК КП (б) Молдавии, попал в поле зрения Сталина, который отметил энергичность «этого красивого молдаванина»… В октябре 1952 года «молдаванина» избирают секретарём союзного ЦК и кандидатом в члены последнего сталинского Политбюро – Президиума ЦК уже не ВКП (б), а КПСС.

Однако после смерти Сталина Брежнева тоже задвигают на задний план. С августа 1955 года он – 1-й секретарь ЦК Компартии Казахстана, а в феврале 1956 года его возвращают в Москву – секретарём ЦК. Впрочем, в мае 1960 года уровень влияния Брежнева снижают «ударной возгонкой», пересадив в почётное, но мало что значащее кресло Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Тем не менее в 1963 году он параллельно вновь становится секретарём ЦК КПСС, а вскоре принимает активное участие в подготовке смещения Хрущёва, главным организатором которого стал секретарь ЦК, зампред Совмина, недавний председатель КГБ Александр Шелепин, «железный Шурик».

«Стартовал» Брежнев в качестве главы СССР энергично и неплохо. Так, в начале 90-х годов научный руководитель старейшего советского ядерного оружейного центра в «Арзамасе-16» академик Юлий Борисович Харитон, отвечая на вопрос писателя Владимира Губарева о том, что изменилось с развалом СССР, ответил: «Что изменилось? Изменилось отношение к нам. Раньше Генеральный секретарь звонил мне раз в месяц, секретарь ЦК по оборонным вопросам – раз в неделю, ну а Сербин – заведующий оборонным отделом ЦК – каждый день»…

Фамилия Генсека названа не была, но было ясно, что имеется в виду Брежнев, ибо Горбачёв – формально такой же Генсек и Председатель Совета Обороны СССР, как и Брежнев – пренебрегал оборонными вопросами настолько откровенно, что игнорировал даже письменные обращения Харитона. В «перестроечные» годы старейший «атомный» академик написал Горбачёву письмо, где настаивал на встрече того с ведущими оружейниками страны, формулировал уже тогда больные проблемы ядерного оружейного комплекса, заявлял, что «исключительно важным является вопрос о натурных ядерных испытаниях», и пояснял: «Эти испытания для ядерного оружия являются ключевым этапом в подтверждении всех его технических характеристик: боевой эффективности, надёжности и безопасности».

Ответом была горбачёвская идея «безъядерного мира к 2000 году» и односторонние моратории на ядерные испытания, положившие начало деградации оружейной работы.

Брежнев же – как и все люди его поколения – внимательнейшим образом относился к обеспечению военной безопасности страны и в оборонных вопросах разбирался. Причём мог верно выстроить военно-технические приоритеты и поддержать верные идеи. Без особой помпы, без стука туфлей по трибуне ООН (как это делал Хрущёв) Брежнев в весьма короткие сроки сумел фактически исключить угрозу крупномасштабной войны не только против России, но и вообще в мире. Бабушки по сей день вздыхают: «Только бы не было войны…» Но за то, что «войны» нет и – если Россия сохранит эффективный ракетно-ядерный комплекс – не будет, страна должна благодарить не в последнюю очередь Брежнева. Много сделав ещё в пятидесятые годы для советского космоса, получив звание Героя Социалистического Труда в 1961 году в «обойме» награждённых по случаю успеха полёта Гагарина, он и «ядерный» аспект обороны не упускал из виду. Потому и звонил Харитону в «Арзамас-16» каждый месяц.

Однако Брежнев не удержался на высоте событий и лиц. К 60-летию он получает первую Звезду Героя Советского Союза, успев ко дню смерти собрать урожай в четыре таких Звезды вкупе со звездой Маршала Советского Союза и орденом «Победа», полученным не по статуту ордена.

В семьдесят один год – в 1977 году – Брежневу вновь «присваивают» ещё и «звание» Председателя Президиума Верховного Совета СССР, а через пять лет, в День советской милиции 10 ноября 1982 года, Леонид Ильич Брежнев скончался и был похоронен на Красной площади.

Путь Брежнева к высшей власти во второй сверхдержаве мира пролегал не через ссылки и подполье, не через лишения и борьбу с оппозиционерами – как у Ленина и Сталина. Поколение Брежнева пришло к серьёзным постам в условиях уже сложившейся партийно-государственной системы, и даже военный период их карьеры проходил в рамках достаточно «аппаратных». Есть фото оперативной группы Военного совета Южного фронта 1942 года. В центре сидит друг Брежнева Константин Грушевой с двумя майорскими «шпалами» в петлицах… Стоит Николай Щёлоков – с капитанскими «шпалами». Полковник Брежнев имел их тогда четыре, но и он, и эти его товарищи по довоенному Днепропетровску, вошедшие значительно позже в ближайшее окружение Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, уже не были подлинными политиками, зато были искушёнными «аппаратчиками».