Жорж Перек - Думать / Классифицировать

Лампа, сигаретница, ваза для одного цветка, пирофор [8] Комплект «химических», или бестёрочных (огнеопасных), спичек, применявшихся до распространения терочных (безопасных). , картонная коробочка с маленькими разноцветными карточками, большая инкрустированная перламутром чернильница из папье-маше, стеклянная подставка для карандашей, несколько камней, три точеные деревянные шкатулки, будильник, перекидной календарь, кусок свинца, большая коробка из-под сигар (без сигар, зато наполненная всякой мелочью), стальная спираль, в которую можно всунуть текущие письма, каменная рукоятка ножа, блокноты, тетради, отдельные листы, множество принадлежностей и аксессуаров для письма, большой бювар, несколько книг, стакан, заполненный карандашами, позолоченный деревянный ларчик (вроде бы, нет ничего проще, чем инвентаризация, но на самом деле это куда сложнее, чем может показаться: всегда что-то забывается, что-то хочется дописать и т. д., но перечень как раз и не требуется расписывать, и т. п. За редкими исключениями (Бютор) современное письмо утратило искусство перечисления: описи Рабле, переписи рыб по Линнею в «Двадцати тысячах лье под водой», списки исследующих Австралию географов в «Детях капитана Гранта»…).

Уже несколько лет я собираюсь рассказать историю некоторых предметов, находящихся на моем рабочем столе; скоро будет три года, как я написал начало; перечитывая его, я замечаю, что из семи описываемых мной предметов четыре по-прежнему находятся на моем рабочем столе (хотя за это время я переехал); два предмета сменились: я заменил один бювар на другой, очень похожий, но крупнее, а будильник на батарейках (чье обычное место, как я уже отмечал, на моей прикроватной тумбочке, где он и находится сегодня) — на будильник заводной; третий предмет вообще исчез с моего рабочего стола: это плексигласовый куб, состоящий из восьми кубиков, соединенных между собой таким образом, что он может принимать самые разные формы; это подарок Франсуа Ле Лионнэ, и теперь он находится в другой комнате, на полочке над батареей, рядом с другими головоломками и пазлами (один из них передо мной на столе: это двойной танграм, то есть два раза по семь белых и черных пластинок, которые могут образовывать почти бесконечное множество геометрических фигур).

Раньше у меня не было рабочего стола, я хочу сказать, не было стола специально для работы. И даже сегодня довольно часто мне доводится работать в каком-нибудь кафе; однако дома я очень редко работаю (пишу) не за своим письменным столом (например, я никогда не пишу, так сказать, на кровати), и мой письменный стол не служит ничему другому, кроме моей работы (в очередной раз, после написания этих слов, оказывается, что это не совсем верно: два-три раза в год, когда я устраиваю праздники, мой письменный стол освобождается от всего, накрывается бумажными скатертями — как и доска, на которой кипами сложены словари, — и я ставлю на него угощения).

Таким образом, в этот проект должно вписаться что-то вроде истории моих вкусов и пристрастий (их постоянство, эволюция, фазы). Точнее, это в очередной раз будет способом разметить мое пространство чуть окольным приближением к моей ежедневной практике, манерой рассказывать о моей работе, о моей истории, о моих интересах, усилием, направленным на то, чтобы уловить нечто, принадлежащее моему опыту не на уровне отдаленных соображений, но в сокровенности его появления.

Любая библиотека [10] Библиотекой я называю собрание книг, составленное непрофессиональным читателем для личного пользования и собственного удовольствия. Это исключает коллекции библиофилов и подборки корешков по размеру, а также большинство специализированных библиотек (принадлежащих, например, научным сотрудникам), которые сталкиваются с теми же частными проблемами, что и публичные библиотеки. (Прим. автора.) отвечает двойной потребности, которая зачастую оборачивается двойной манией: хранить некоторые вещи (книги) и расставлять их в соответствии с определенными правилами.

Как-то один мой приятель задумал ограничить свою библиотеку 361 книгой. Идея заключалась в следующем: начиная с энного количества книг, достигнуть, путем сложения или вычитания, количества К=361, призванного соответствовать если не идеальной, то, по крайней мере, достаточной библиотеке, и дать себе установку приобретать новую книгу X лишь после того, как будет изъята (подарена, выброшена, продана или устранена другим приемлемым способом) старая книга Z, чтобы таким образом общее количество книг К оставалось неизменным и равным 361:

K+X>361>K — Z.

Реализация этого увлекательного проекта натолкнулась на вполне ожидаемые препятствия, для преодоления которых были найдены соответствующие решения: сначала было решено считать, что один том — предположим, из серии «Плеяда» — приравнивался к одной (1) книге, даже если он включал в себя три (3) романа (поэтических сборника, эссе и т. п.); из этого следовало то, что три (3), или четыре (4), или энное количество (n) романов одного и того же автора приравнивались (имплицитно) к одному (1) тому этого автора, как еще не составленные, но в неминуемой перспективе составные части Полного собрания сочинений. Основываясь на этой логике, мы стали полагать, что какой-нибудь недавно приобретенный роман какого-нибудь англоязычного романиста второй половины XIX века должен считаться не новым произведением X, а произведением Z, которое принадлежит составляемой серии: множеству Т всех романов, написанных вышеупомянутым романистом (Бог знает, сколько их может быть!). Это никоим образом не изменяло начальный проект: мы лишь решили, что достаточная библиотека должна состоять в идеале не из 361 произведения, а из 361 автора, вне зависимости от того, сколько он написал: одну тонюсенькую брошюрку или столько, что хватило бы наполнить самосвал. Измененный принцип успешно действовал в течение нескольких лет, но вскоре оказалось, что у некоторых произведений — например, у рыцарских романов — нет автора или есть несколько авторов и что некоторых авторов — дадаистов, например, — невозможно разделить, автоматически не теряя при этом восемьдесят-девяносто процентов из того, что делает их интересными: так мы пришли к идее ограничить библиотеку 361 темой — слово расплывчатое, но расплывчаты и охватываемые им группы, — и это ограничение строго выполняло свою функцию вплоть до настоящего времени.

Таким образом, одна из основных проблем, с которой сталкивается человек, сохраняющий прочитанные или намеченные для будущего прочтения книги, — это проблема увеличения библиотеки. Не всем удается стать капитаном Немо: