Аркадий Полторак - Нюрнбергский эпилог

«При чтении воспоминаний Коленкура особое впечатление на меня произвело то место, где автор описывает, как он упорно пытался убедить Наполеона встать на его точку зрения в отношении России и говорил о необходимости поддержания хороших франко-русских отношений. Это место книги так живо напомнило мне точку зрения Шуленбурга, которую он выражал всякий раз, когда ему представлялась возможность говорить с Гитлером о Советском Союзе, что я решил использовать это совпадение и разыграть посла.

Однажды, когда посол зашел ко мне, я сказал, что недавно получил конфиденциальное письмо от приятеля из Берлина и в нем имеется очень интересное сообщение о содержании последнего разговора посла с Гитлером. Граф Шуленбург выразил удивление, поскольку он имел основания полагать, что этот разговор известен в Берлине лишь очень немногим.

— Как бы там ни было, — ответил я, — вот текст.

С этими словами я стал читать отрывок из книги Коленкура, которую тщательно спрятал от Шуленбурга, вложив ее в папку для документов. Читая, я не прибавил и не убавил ни одного слова в тексте Коленкура, только заменил имена действующих лиц: Наполеона на Гитлера, а Коленкура на Шуленбурга, Посол проявил неподдельное изумление.

— Хотя это, по-видимому, не та запись, которую я сделал для себя после встречи с Гитлером, — воскликнул он, — тем не менее текст почти слово в слово совпадает!.. Пожалуйста, покажите мне, откуда это письмо.

...Я протянул послу томик мемуаров Коленкура... Совпадение было действительно поразительным. Мы оба сочли это за очень дурное предзнаменование».

Но Риббентроп не верил в предзнаменования, и тогда еще никакие сомнения не одолевали его. Избалованный «любезностью времени», он готов был воспринять всерьез иронические слова Анатоля Франса, будто «способность сомневаться — способность чудовищная, аморальная, противная государству и религии».

В ночь на 22 июня 1941 года граф фон Шуленбург был поднят с постели ровно в три часа. Ему передали только что полученную шифровку от Риббентропа.

Через несколько минут из Леонтьевского переулка на улицу Горького выехал черный «мерседес», Германский посол направился к Народному комиссару иностранных дел СССР, чтобы открыть ящик Пандоры.

Граф хорошо знал широко распространенный в дипломатическом мире афоризм: «посол — это честный человек, которого посылают за границу лгать для блага своей родины». За долгие годы своей дипломатической карьеры фон Шуленбург лгал, разумеется, не меньше, чем другие буржуазные дипломаты. Но, прибегая ко лжи как методу дипломатии, он все-таки был убежден, что делает это на пользу своей страны. А вот в тот раз, следуя на большой скорости по пустынным улицам Москвы, посол вовсе не был уверен, что ложь его обернется благом для Германии.

Тем не менее старый службист «выполнил свой долг до конца». Встретившись в Кремле с советскими руководителями, он в точности передал им то, что предписывалось Риббентропом:

«Концентрация советских войск у германской границы достигла таких размеров, каких уже не может терпеть германское правительство. Поэтому оно решило принять соответствующие контрмеры».

Этими «контрмерами» была война. Самая разбойничья из всех войн, которые вела дотоле гитлеровская Германия. В момент, когда Шуленбург делал это заявление, бомбы уже рвались над советскими городами, убивая и калеча тысячи людей.

Шуленбург был очень краток. Риббентроп запретил ему вступать в какие бы то ни было разговоры. Роль истолкователя событий той ночи он взял на себя. Утром 22 июня рейхсминистр выступил на обширной пресс-конференции в Берлине и призвал представителей мировой печати рассматривать военные действия Германии против СССР как чисто оборонительный акт, как войну «превентивного характера».

Иоахим фон Риббентроп в свое время скрепил своей подписью советско-германский договор о ненападении. Но Германия тем не менее напала на Советский Союз, и виноторговец с Вильгельмштрассе оказался в числе наиболее активных соучастников преднамеренного, преступного попрания этого договора. Риббентроп постарался сделать все для того, чтобы в час победы никто не посмел сказать, что в нее не внес своего вклада господин рейхсминистр. А когда сладкие мечты о победе улетучились как дым и после кровавого пира наступило нюрнбергское похмелье, он пытается внушить судьям, что узнал о подготовке войны против СССР лишь за несколько дней до ее начала.

Однако обвинители помогают Риббентропу «вспомнить», что еще в январе 1941 года он совместно с Кейтелем и Иодлем (обязательные «ассистенты» почти всех его дипломатических переговоров!) уговаривает в Бухаресте Антонеску пропустить германские войска в Румынию для того, чтобы они могли осуществить фланговый удар по войскам СССР. Весной 1941 года Риббентроп опять встречается с Антонеску и теперь уже предлагает ему принять участие в агрессивном походе против Советского Союза. За это Румынии были обещаны Бессарабия и Буковина, а также советское Приднестровье и Одесса.

Риббентроп утверждает, что даже в мае 1941 года ничего не знал о готовящемся нападении на СССР. А обвинитель зачитывает его письмо от 20 апреля Альфреду Розенбергу, назначенному на пост имперского комиссара восточных оккупированных территорий. В этом послании рейхсминистр сообщает фамилию своего чиновника, направленного в восточный штаб в качестве представителя МИДа...

После нападения Германии на СССР наступил новый, гораздо более трудный этап в дипломатической карьере Риббентропа. В известном смысле началом этого этапа можно считать переговоры с Японией. В них рейхсминистр не мог рассчитывать на «любезность времени» или на устрашающую силу вермахта. Японию следовало не понуждать, а убеждать.

Еще 29 марта 1941 года Риббентроп встречался в Берлине с японским министром иностранных дел Мацуока. Стремясь скорее столкнуть Японию с СССР, он произнес тогда напыщенную речь, напомнил своему собеседнику слова известного японского милитариста, впервые прозвучавшие при подготовке нападения на Россию в 1904 году: «Откройте огонь, и вы объедините нацию». Мацуока проявил большую учтивость, но был осторожен по части обязательств.

Сразу же вслед за вероломным вторжением немецко-фашистских войск на советскую землю Германия усиливает дипломатический нажим на своего дальневосточного партнера. Риббентроп опять подстрекает Японию «нанести удар в спину СССР». 10 июля 1941 года с Вильгельмштрассе направляется телеграмма Отту — германскому послу в Токио:

«Примите все меры для того, чтобы настоять на скорейшем вступлении Японии в войну против России... Наша цель остается прежней: пожать руку Японии на Транссибирской железной дороге еще до начала зимы».