Валерий Киселёв - Разведбат

Сели на высоте с отметкой 640. Надо дальше продвигаться, пехота сзади. Чучкари: «Кто пойдёт? Вы же разведка, мы — спецы, вам карты в руки». Посмеялись. Пошли мы, хотя по идее — они должны были. Прошли мимо сарайчика небольшого. Соловьёв остался там, пока спецы обследовали зелёнку. Я прошёл дальше на высоту, вышел к каркасу какой-то постройки, дорога дальше идёт и вниз, в лощину. Каркас из толстых брусьев и крыша, замаскировать осталось. Уже начало темнеть. Смотрю — по лощине фонарик спускается, и ещё один. Я туда — гранату. Рвануло. Криков не было. Тишина. К Соловьёву пришёл. Ночью сели вкруговую, бойцов раскидали по площадке.

Всю ночь сидели в обороне, потому что «духи» начали нас обстреливать. Связь была, но в эфир не выходили, потому что опасались сканеров. А они зелёные ракеты пускали, как бы свои, чтобы мы ответили. Слышали пение птиц, но необычное, типа сказочного, такой переливчатый свист. Месяца через два такой же слышал, на другой высоте, так же под Дуба-юртом пели. Потом уханье сов, вой шакалов. Это они сигналы давали — то собираются, то разбегаются. Ребята лежали, не стреляли. Если шорох — ребята сразу открывали огонь. Они о нас знали, что мы здесь. А на высоте их базы. Так ночь просидели…

Думали, что на этом всё и закончится, Новый год будем нормально встречать…

Антон Ширинский:

— Меня поставили в дозор с лейтенантом Бернацким. Такую пальбу открыли — как будто ДШБ (десантно-штурмовой батальон — авт.) идёт! Потом опять поменялся с Мироном, он — в дозор, а я на рацию к Соловьёву. Соловьёв показывает вниз: «Там дзот замаскированный!». Выбрал самых быстрых, меня и Александровского. Мы обошли дзот с фланга и закидали гранатами.

На ночь легли в круговую оборону. Я увидел — ночник (прибор ночного видения — авт.) работает. Подполз поближе, дал очередь, он погас. Всю ночь «чехи» вокруг лазили, волками выли, кричали, мы по ним стреляли. На мне было два свитера и сверху «горка». Через пару часов лежания в обороне я так замёрз, что мне было всё равно, кто там воет. Я готов был повоевать, лишь бы согреться. Когда начали всякие огоньки передвигаться, стрелял по ним и грелся о ствол автомата.

Утром пошли дальше по дороге. Дозор расхерачил какой-то домик или шалаш, не помню. В рации творилось что-то не понятное: то одна команда, то другая. «КамАЗ» нашли, полный оружия. Красиво он так горел, прямо как салют в День Победы. Остановились на какой-то сопке, сели отдохнуть. Я рацию, она в очередной раз сломалась, закинул в броню, сижу возле Соловьёва. Бернацкий впереди такую пальбу вёл, что пока очередь впереди нас не легла, мы и не поняли, что он уже бой начал. Легли в полукольцо, но «чехи» отступили. А противника называли кто как: «чехи», «чичи», «чичики», кто прошёл Афган — «духами». Кому как удобно, какого-то принципа в этом не было.

Внизу было слышно, как работала техника, Гоша из СВД там кого-то положил, потом с БМП туда начали долбить — вроде накрыли их зенитку и броню.

Начало темнеть, «чехи» сразу оживились, пошли со всех сторон. БМП подбили, мы держали их, пока на последнюю БМП не перегрузили всё, что можно было, потом отступили. По дороге назад видел отделение пехоты. Рост у всех не больше 160 см, испуганные. Оставили им «Мух» со «Шмелями», поздравили с наступающим Новым годом и поехали в батальон…

Операция шла весь день 30-го и ночь на 31-е декабря, разведчики и спецназовцы работали на высотах и на подступах к Волчьим воротам, выполняя поставленные задачи.

Наступило 31 декабря 1999 года. Последний день года — какая, казалось бы, война, можно и передохнуть, встретить Новый год, как все нормальные люди. В Москве, в сотнях городов России люди готовились проводить уходящий год, а здесь, под Дуба-Юртом, российские солдаты готовились к бою… Готовились умирать…

И писали домой письма…

Здравствуйте, мои дорогие!

Вот пишу вам ещё одно письмо. Во-первых, поздравляю вас всех с Новым 2000 годом. Когда вы получите это письмо, будет, скорее всего, старый новый год, а может и позже. Желаю вам всего самого, самого. У меня по-прежнему всё нормально. Жив и здоров. Матери в Переславль я уже написал. Сегодня напишу ещё одно письмо.

Я вас всех очень люблю и скучаю. Ваня и Алена, слушайтесь маму и во всем помогайте ей. Какие там у вас дела? Когда получите это письмо, то, наверное, уже отелится Милка. Напишите, кого она отелила и всё ли нормально. За меня не волнуйтесь. Я знаю, что вам трудно, но потерпите, ничто в жизни не даётся просто так. Наша часть находится в горах недалеко от Шатойского ущелья. Погода здесь стоит тёплая. Днем 10–12 градусов тепла. До границы с Грузией около 50–60 км. Но в горах это расстояние очень большое. Потому что спереди одни горные перевалы, покрытые лесом, скалы, обрывы и ледники. Когда приеду домой, пока не знаю, но постараюсь пораньше. Говорят, что война скоро должна закончиться. Земляков здесь много. Я уже писал, что служу в разведывательном батальоне. Женька Быков попал в пехотный полк. Где он находится и что с ним — не знаю. Живём в палатках вдалеке от населенных пунктов. Сфотографироваться нет никакой возможности. Нет ни фотоаппарата, ни пленки. Ну вот, пожалуй, и всё. На этом — до свиданья.

Через несколько часов Виктор Ряховский примет страшную смерть…

«К 6:00 31 декабря первая и третья разведгруппы в указанных им районах завязали бой с противником».

Михаил Курочкин, гранатомётчик, рядовой, группа «Нара»:

— На высоты за Дуба-Юртом из десантной и первой рот ушли две группы. Наша, вторая рота, командовал которой к тому времени старший лейтенант Шлыков, осталась на базе, на случай поддержки тех, кто ушёл в горы.

Приехали на наблюдательный пункт, майор Агаев нам говорит: «Сидите здесь». Налили в каску соляры, подожгли, сидим вокруг, греемся. И слушаем эфир по рации. Скоро слышим: «Один раненый, легко, в руку». Потом слышим сообщение: «В село с фонариками вошли боевики».

Под утро 31 декабря в штаб операции пришло сообщение по рации, что отряд спецназа старшего лейтенанта Тарасова, действовавший на высотах за Дуба-Юртом, попал в засаду и ведёт неравный бой.

Владимир Паков:

— В штабе операции было принято решение пойти ему на помощь. Но самое страшное, как потом оказалось, что отряд спецназа Тарасова на эту высоту, с которой он якобы давал сигнал о помощи, не вышел, он заплутался. Теперь я не исключаю, что это наше решение послать группе Тарасова помощь через Дуба-Юрт было спровоцировано боевиками: они вышли на наши радиочастоты.