Валерий Киселёв - Разведбат

Идея была проста: переждать поблизости, пока закончатся бои, и тут же вернуться. Однако война не просто отбросила эту идею прочь — она ее «творчески» переработала. И беженцам была предложена мучительнейшая из пыток — ежедневное созерцание кладбища собственных судеб. Вот что пишет А. Яхъев: «За весь период обстрелов хоть дома систематически и разрушались, но ни разу не было случая, чтобы они горели. С 6 февраля в Дуба-Юрте уже не было ни одного жителя, а с 22 февраля здесь начали впервые гореть дома. В первый день сгорело 13 домов, на следующий — 6, 25 февраля — 14. 1 марта я, как глава администрации, вместе с представителями военной комендатуры и МЧС РФ находился в селе, видел картину разрушений на тот период и как солдатами после грабежей сжигались дома.11 марта вместе с военными я вновь находился в селе и снова видел аналогичную картину. Все эти противоправные действия никак нельзя отнести к «контртеррористической операции». Каждый день мы продолжаем видеть произвол военных, все новые и новые горящие дома…».

Увы, письмо главы администрации мало что изменило в судьбе Дуба-Юрта. Прокуратура отреагировала вяло, Кошман — тоже, и на глазах у тысяч людей село продолжило жизнь показательного полигона мародеров. Пылало, тлело, взрывалось. Говорит Раиса Амтаева, мать двоих детей-подростков, мальчика Ислама и девочки Ларисы, онемевших во время февральского бегства из-под бомбежек: «Стоя на окраине Чири-Юрта, мы бессильно созерцали, как уничтожали наши дома. Мы стояли и смотрели: «Вот ваша сторона улицы загорелась, вот — наша…». Это был конец всему! Я пережила самые страшные дни моей жизни».

Беспредел, учиненный в отношении Дуба-Юрта, привел в шок даже бойцов той армейской части, которую оставили в нем стоять. Заместитель командира в/ч 69 771 подполковник С. Ларичев, увидев место своей новой дислокации и осознав, что именно он теперь будет глаза в глаза с обезумевшим от горя населением, пошел на совершенно не ординарный для федералов шаг — вместе с главой Яхъяевым и представителем МЧС России полковником Ю. Войченко составил акт «осмотра и совместного наблюдения села Дуба-Юрт в том, что проходящие через село колонны военной техники и находящийся в них личный состав систематически грабят и поджигают дома мирных жителей…». Под этим беспрецедентным для нынешней войны протоколом — печать даже не Яхъяева, а в/ч 69 771!

Думаете, помогло? И кто-то из военных прокуроров, приезжавших в Дуба-Юрт «для проверки изложенных фактов», повел речь о принципиальном — компенсациях за армейское мародерство? Или добился суда — силою данных им высоких полномочий? Нет. Мы — страна, не переносящая такие знаки препинания, как «точки». У нас никогда не получается «завершенки». В делах — вечная беременность, а потому — беспросветность. Дубаюртовцы понимают, что никакого конца не будет, надеяться не на кого. А сами — бессильны. Вот еще в чем причина, почему собравшийся в Чири-Юрте народ настолько сдал морально.

Ну куда теперь идти Раисе, матери немых подростков-инвалидов? И изголодавшейся Хазимат? Поставьте себя на их место и подумайте: а вы лично остались бы людьми с большой буквы в подобных обстоятельствах? Когда всё превращено в пепел? Фотографии, семейные реликвии, посуда, мебель, судьба? А бандиты все равно ушли в горы! И солдат, обливавший соляркой дом Хазимат, упустил этих боевиков потому, что был занят тем, что тырил у неё, санитарки детской поликлиники с двадцатилетним стажем, всё, что плохо лежало!

Из Обращения 20 жителей чеченского села Дуба-Юрт в Комиссию по правам человека при Президенте РФ, Московскую Хельсинкскую группу и Северокавказское отделение Общества российско-чеченской дружбы.

…Село Дуба-Юрт Шалинского района Чеченский Республики одно из самых сильно разрушенных во время военных действий 1999–2000 гг. населенных пунктов республики. Штурм нашего села начался 31.12.1999 г. и продолжался до 27.01.2000 г, хотя население находилось в селе и никакого сопротивления федеральным войскам из села оказано не было. Жители села смогли покинуть село, спасая свои жизни только 27.01.2000 г. Об этом есть запись в Шалинской военной комендатуре. В село смогли вернуться только 21.03.2000 г. и мы обнаружили, что дома наши разрушены и разграблены.

По данным администрации села, на тот момент в селе было разрушено 474 дома на 100 %, остальные дома были разрушены в разной степени от 20 до 70 %. Администрация села в письменной форме обращалась во все властные структуры, даже Президенту РФ, с просьбой помочь населению села шифером, оконным стеклом, чтобы сохранить жилье, то, что можно было сохранить, имея кровельный шифер и оконное стекло. Но помощь не была оказана (переписка имеется).

Судьба села Дуба-Юрт — результат политики местного населения «Вашим, и нашим». «Чеченские ополченцы» не только не предупредили наших разведчиков, что в селе засада бандитов, но и в ходе боя ничем им не помогли. Можно понять и российских артиллеристов, тех командиров, кто давал им приказы. В чеченских селениях они часто видели огромные особняки, которые не встретишь в российской глубинке. Многие из них были построены не от трудов праведных, а на деньги, полученные за взятых русских заложников, проданных матерям пленных русских солдат.

И вообще — русского человека лучше не злить…

Слово о Шамиле Гергебильском:

В самом начале Второй русско-чеченской войны (конец 1999 г. — начало 2000 г.), удерживая от натиска русских агрессоров стратегически важную высоту, возвышающуюся над чеченским селением Дуба-Юрт в Шалинском районе, погибло немало моджахедов, в том числе из состава мусульманских добровольцев. Тот, кто владел высотой над Дуба-Юртом, полностью контролировал ущелье реки Вашендарой (Ваштар), связывающее южные и восточные районы Ичкерии. И перед объединёнными группами моджахедов из подразделений Восточного Фронта ВС ЧРИ и Исламской Интернациональной бригады под общим командованием Амира Хаттаба (Шахид, инша Аллах), была поставлена сложнейшая задача: любой ценой не позволить врагу овладеть этой поистине «дорогой жизни» — до тех пор, пока основные подразделения ВС ЧРИ будут держать оборону чеченской столицы.

Моджахеды Хаттаба успешно справились с заданием. Бои происходили практически ежедневно и носили порой ожесточённый характер. Силы были неравными, и высота несколько раз переходила под контроль русских — но только на короткое время. В одном из таких боёв, произошедшем в январе 2000 года, когда оккупанты предприняли очередной штурм с применением авиации и артиллерии, стали Шахидами, инша Аллах, несколько кавказских моджахедов, в том числе командир дагестанских добровольцев по имени Шамиль родом из Гергебиля. Все они похоронены на кладбище в одном из населённых пунктов Веденского района ЧРИ.