Сергей Стукало - Цхинвали в огне

– Цхинвали, Саша, не всегда блокированным был. Думаю, они её в той же Москве добыли. Или во Владикавказе. Впрочем, где бы они её ни достали, – вздохнул офицер, – впрок оно не пошло… Который по счету большегруз с осетинским добром нам навстречу попался?

– Третий, товарищ майор!

– Третий… А я думал – беженцы…

Майор и солдат ещё раз взглянули вдогонку удалявшемуся "Уралу" и, не сговариваясь, сплюнули в медленно оседающую пыль.

– Поехали, Саша. От наших разговоров ничего не изменится, – вздохнул офицер и машинально хлопнул себя по шее. – Чёрт! Местные комары – натуральные звери!

Он осторожно развернул ладонь и недовольно скривился: раздавленный комар оставил на ней липкое пятно размером с трёхкопеечную монету. Майору очертания пятна напомнили неопрятную вишнёвую медузу – мерзость, она и должна выглядеть мерзко!

– Успел насосаться, – с досадой отметил майор и, украдкой сплюнув на руку, попытался оттереть с неё кровь. – Рубашку-то хоть не запачкал? – спросил он водителя и, оттянув ворот, развернулся к нему укушенным местом.

Солдат, на пару мгновений оторвавшись от дороги, бросил внимательный взгляд на шею офицера.

– Не беспокойтесь, Сан Саныч – всё в порядке! Только вот шею оттереть надо!

Майор хмыкнул, и запоздало вспомнил о новеньком носовом платке, уже около месяца невостребованно лежащем во внутреннем кармане кителя. Он достал его, расправил, поплевал на уголок и оттёр сначала шею, а затем и руки. Брезгливо встряхнув испачканную материю, свернул её образовавшимися пятнами вовнутрь и, покосившись на водителя, сунул в карман.

– Теперь как?

– Нормально, товарищ майор, порядок!

Заметив ироничный взгляд солдата, Сан Саныч, досадуя на самому себе непонятную неловкость, передёрнул плечами и отвернулся.

Попадавшиеся по дороге сёла майор и солдат проезжали молча. У закрытых дверей сельских магазинов, как правило, стояли немногочисленные молчаливые группы местных жителей. Их хмурые настороженные взгляды, доносившийся от закопчённых остовов недавно сожжённых осетинских домов запах гари – к особому оптимизму и разговорчивости не располагали.

Сожжённых домов было много...

Густо заросшие хвойными деревьями склоны сменились скалистым пролеском, но и он вскоре измельчал и сошёл на нет. На теснящих дорогу скальных выступах остались только отдельные одинокие деревья с обнаженными эрозией корнями. Освещённые солнцем, они стояли прямые и гордые, словно бессменные часовые не надеющейся на людское здравомыслие природы.

Четвертый ретранслятор, как и ожидалось, стоял на открывшемся за очередным серпантином пригорке. Начальник станции – молодой, аккуратный, чисто выбритый прапорщик – чётко доложил майору о состоянии дел. Майор поздоровался и выразил желание осмотреть объект.

К его удовлетворению, на этой точке всё было в порядке. Аппаратура – без малейших следов пыли, в КУНГе – идеальная чистота, последняя запись в аппаратном журнале сделана пятнадцать минут назад.

Возле релейки, в ссохшемся каменистом грунте был даже отрыт окопчик, в котором бдительно наблюдал за дорогой одетый в каску боец.

Ещё на предыдущей станции, общаясь по служебной связи с прапорщиком, подыгрывавшим ему при перенастройке радиотрактов и регулировке транзитных каналов, майор сделал вывод, что тот свою технику знает отменно. Получить зримые подтверждения этого вывода было отрадно.

"Судя по всему везде так, – подумалось Сан Санычу, – одни служат, а другие – видимость службы создают. Колёса автомобильные ваксой драят, да пожухлую траву зелёной гуашью раскрашивают… Зато связи от таких "служак" не дождёшься…"

– Как Вам здесь? – спросил он начальника станции.

– Нормально, товарищ майор. Почти как в Афгане. Днём туда-сюда мирно ездят, а по ночам, бывает, и постреливают…

Проводив майора к тыльной стороне станции, прапорщик показал выбитую сдвоенным картечным залпом вмятину в покрытом листовым алюминием борту:

– Ночью, в конце марта один местный чудик отметился. Из гладкоствольного стрелял… Было бы у него что нарезное – бед наделал бы. А так – вмятинами обошлось. Во-о-он в тех кустах сидел, "народный мститель".

– Что, патроны нашли? – поинтересовался майор.

– Зачем патроны? У меня в КУНГе, за релейкой, теперь его ружьё припрятано. Трофей. Он и по мне пару раз успел пальнуть, пока я его достал. Один был – на морду душман-душманом, а на поверку оказалось – грузин. Паспорт с отметкой о судимости. Особисты сказали, что за изнасилование и грабёж. Что интересно, имя у "мстителя" оказалось какое-то итальянское. Джано из Зугдиди. Удостоверение милицейское при нём нашли, с фотографией, печатями – всё как положено… Это местная фишка такая – из зеков в капитаны милиции.

– Лихо… Мстить не приходили?

– Отчего "не приходили"? Приходили. Спецназ на этот случай в тот же день снайперскую точку оборудовал. Профессионалы… Три дня спустя, трёх "мстителей" на выходе из этих же кустов за считанные секунды положили. Все с автоматами, с гранатами, но без документов… Десантура потом этих жмуриков ментам грузинским отдала. Сказали, что те напали на машину спецназа в двадцати километрах южнее.

– И поверили?

– Кто ж их знает? Забрали… Но здесь, с тех пор, уже вторую неделю тихо.

– Весело у вас… Вы тут прямо настоящие герои.

– Герои не мы, товарищ майор. Это, как ни крути, наша работа. А вот есть тут один еврей, сапожник местный. Так он, несмотря на всю эту обстановку, по два раза в неделю ходит из Цхинвала в Гори – сапожничать и, заодно, в местную синагогу – Тору читать. Очень верующий – вместо раввина он у них там. Говорит, что ни одна война веру в Бога не отменяет. У нас он обычно какую военную попутку ждёт, – так просто через грузинскую милицию простому человеку не проехать – оберут до нитки… Кстати, пока суд да дело, он нам всем сапоги бесплатно отремонтировал… – начальник станции поставил правую ногу на пятку и, любуясь собственным начищенным сапогом, невесело заметил, – Давно его не видно – как бы чего лихого не приключилось... Лапа его сапожная у меня в релейке уже вторую неделю хозяина ждёт…

Офицер и прапорщик, не сговариваясь, посмотрели в сторону аппаратной, затем на проезжавший по дороге бронетранспортёр с грузинским флагом на борту, и разом вздохнули.

Майору вдруг вспомнилось, что отчимом у "отца народов", Иосифа Сталина, был сапожник. Осетин из Гори. История имеет свойство повторяться, но у неё довольно своеобразное чувство юмора. Теперь в Гори сапожников не хватает, а у осетин, по иронии судьбы, именно в пользу Горийского района Грузии отобрано два района – Знаурский и Цхинвальский. Пасынок же горийского сапожника после своей смерти стал для многих Богом – как ему, наверное, и мечталось. Сан Саныч иронично хмыкнул и, пожав плечами, кивнул своим мыслям. Прапорщик, уловив движение офицера, истолковал его по-своему: