Сергей Стукало - Цхинвали в огне

«Что же касается позиции Запада, то я не думаю, что он как-то отреагирует даже на расширение конфликта... Поэтому вряд ли можно ожидать каких-либо мер воздействия на Грузию. Кроме того, для западных политиков аргументы Грузии о необходимости защитить свой территориальный суверенитет звучат достаточно убедительно».

Заявления Грузии о стремлении к мирному урегулированию конфликтов являются не более чем блефом, но в них прослеживается готовность Грузии при поддержке США силой разрешить проблему Абхазии и Южной Осетии «во имя торжества свободы и демократии». Сейчас эти ценности, как известно, распространяются США и их союзниками с помощью танков, самолетов и точечных ракетно-бомбовых ударов, в результате которых уже погибли десятки тысяч людей на Балканах, в Ираке и Афганистане. Однако эта политика не принесла ни мира, ни свободы, ни процветания народам этих стран. Силовое насаждение западных ценностей имеет под собой вполне практическую основу, связанную с получением доступа к нефтяным и иным ресурсам, с укреплением мирового господства США. Именно эти обстоятельства порождают недоверие, враждебность и протест в мире, дискредитируют саму идею о всемирной демократической миссии Вашингтона.

Историческое самосознание грузин на протяжении веков формировалось в соответствии с особенностями географического и геополитического расположения Грузии – православной страны на окраине христианского мира. Если в XI-XII веках Грузинское царство (точнее – Абхазо-Грузинское царство, т.к. появилось оно благодаря не грузинам, а абхазам)было обширным и относительно могущественным, то в дальнейшем, после поражения от монголов в XIII веке, близость к мусульманским империям сыграла роковую роль. В ХIII веке, после монгольского нашествия, Абхазо-Грузинское царство распалось, воцарилась феодальная междоусобица. В течение долгого времени на Грузию претендовали Турция и Персия. Страна на многие века оказалась в том «тупике социального развития», о котором пишет современный грузинский историк – Г. Мамулия. Это, в конце концов, вынудило грузин активно искать себе могущественного покровителя.

Россия таким покровителем стала не сразу, а лишь к концу XVIII века, когда Кавказ попал в поле интересов Российской Империи. Лишь с приходом в Закавказье России, в Грузии, огражденной от внешних нашествий дружескими русскими штыками, начался период национального возрождения. Именно после присоединения к России началось просветительское, а затем национальное движение с целью духовное возрождение народа, преодоление его многовековой культурно-языковой раздробленности и формирование единой грузинской нации и государства.

Но грузины считают, что, подписав в 1783 году договор с Россией, они обманулись в своих ожиданиях. За защиту от внешней угрозы (по мнению грузинских историков – малоэффективную) уже в 1801 году пришлось заплатить суверенитетом, что якобы поставило Грузию перед угрозой потери ею своей национальной самобытности. Поэтому отношение грузин к русским уже двести с лишним лет остается противоречивым: благодарность мешается с обидой и настороженностью, причем последнего – явно больше.

В XIX веке, когда Грузия – опять же с помощью России – приобщилась к идеям и ценностям западноевропейской цивилизации, среди образованных грузин родилось мнение, что внешнеполитическим ориентиром Грузии должна стать не царская империя, а передовые на тот момент государства Запада. С тех пор миф о Западе как "центре добра и надежды" прочно укоренился в грузинском национальном самосознании. При царе открыто искать новоявленных покровителей среди западных стран было затруднительно. Но сразу после Октябрьской революции, в краткий период государственной самостоятельности Грузии в 1918-21 годах, молодое государство сразу начало налаживать контакты с Англией и Германией, полагая, что эти страны окажут ей поддержку против России. Надежды эти не оправдались, и в 1921 году Советская Россия силой присоединила Грузию к себе, подтвердив опасения тех грузин, которые давно подозревали её в агрессивных намерениях.

Вместе с тем, так называемая "имперская политика России" – явление сложное и противоречивое. Оценить ее просто и однозначно – невозможно. В своё время присоединение Армении и Грузии к России – означало спасение народов этих стран от ирано-турецкой экспансии, от геноцида, насильственной ассимиляции и вымирания.

Однако, то, что помнят и ценят в Армении – никогда особо не ценилось в Грузии.

Создается впечатление, что грузины относятся к тем народам, которые признают в отношении себя исключительно грубую силу, и лояльны только к её носителям. Добрая воля и добрососедское расположение – рассматриваются такими народами как проявления слабости. Известно, что у не переживших полноценный период феодализма народов миролюбивые соседи не вызывают ничего, кроме презрения и отвращения, против них оправдано любое коварство и предательство.

Именно так ведут себя власти "свободной" Грузии в отношении своих автономий и в отношении России, стоит той лишь немного ослабить "имперский" нажим. Уточню – нажим не на грузинский народ в целом, а на авантюристов и проходимцев, взявших на себя риск и историческую ответственность – управлять этим народом.

Грузины, в своей массе никогда не отличавшиеся заметной воинственностью и какими-либо особыми боевыми качествами – отчаянно трусят, оказавшись в роли оккупантов и "установителей нового грузинского порядка". Именно отсюда их невиданная жестокость, несопоставимая даже с проявлениями фашистских зверствований времён второй мировой войны.

Если отбросить средневековый опыт, то три года независимости Грузии в начале ХХ века и пятнадцать лет в конце свидетельствуют о том, что иных моделей самостоятельной внешней политики, кроме развязывания гражданских войн, у этой страны просто нет. А значит, осетинские и абхазские события первой половины 90-х годов неизбежно повторятся. Налицо очевидный факт: этнотерриториальные претензии Грузии к окраинам, равно как и причины, спровоцировавшие предыдущие войны, никуда не делись.

Как уже отмечалось ранее – Грузию, за 15-летний период её наконец-то наступившей «свободы», покинуло более полутора миллионов её жителей. Это – добрая четверть её населения. И большая их часть – этнические грузины. Те, кто не захотел и далее прозябать, деградировать и впадать в состояние первобытного зверства – покинули свою родину. Исход более миллиона граждан коренной национальности с территории собственного государства – действо более чем значимое. Но, похоже, что грузинские власти даже не заметили столь массового исхода своего народонаселения, как не заметило этого факта и не дало ему правовую оценку так называемое «мировое сообщество». Так и не оценили моральных преимуществ, проистекающих из этой ситуации, и российские власти.