Борис Чехонин - Журналистика и разведка

Здесь, на берегу, отчетливо понимаешь, каких успехов добилась Австралия в градостроительстве и архитектуре. Небоскребы — бесспорно украшение Сиднея, финансовой и промышленной столицы самой урбанизированной страны мира, где 90 процентов населения живет в городах. Вот одно из семейства высотных зданий — «Острэлиа-сквер-тауэр». 50 этажей. 3300 окон, 19 скоростных лифтов. Строительство обошлось в прежних ценах в огромную сумму — 30 миллионов австралийских долларов, которые в то время стоили значительно больше американского собрата. В считанные секунды лифт доставляет экскурсантов на 44-й этаж. Тут смотровая площадка, отсюда город как на ладони. Внизу зеленый Гайд-парк, причалы порта с океанскими лайнерами, огромный мост через залив с восьмирядным движением машин, двумя линиями электрички и, к тому же, тротуарами для пешеходов. А дальше, на юг и север, протянулся гигантский город, уходящий за горизонт.

По утвержденному плану Сидней станет городом небоскребов. Но его не ждет судьба нью-йоркского Манхэттена. Австралийским архитекторам удалось избежать повторения американского опыта. В центре расположены не только банки, акционерные общества, универмаги, но и жилые высотные дома. По вечерам Сидней не выглядит больше мертвым городом, где увидишь лишь охранников да мигалки дежурных полицейских машин.

Небоскребы далеко не единственное мерило австралийских успехов. Главное, на мой взгляд, в другом — на заводах и фабриках Сиднея, как и других городов, в глаза бросаются рациональность, продуманность производственных процессов, высокая организация труда, прекрасно отлаженная система подбора руководящих кадров, сбыта готовой продукции и поставок сырья. Ну и, конечно, здесь нет практики задержек заработной платы, неуплаты налогов и всего того, что свойственно нашей промышленности в современной России.

Как, к примеру, откажешь в умении вести дело Дону Маквильяму управляющему крупнейшей фирмой столовых вин? Он пригласил меня к себе в контору для беседы небескорыстно. Корреспондент наверняка напишет, а это бесплатная реклама. Кто знает, авось пробьюсь на российский рынок. Пробился-таки, правда, не сразу, а через два десятка лет. Дон в то время был сравнительно молод. Но отец доверил ему судьбу пяти заводов и многочисленных виноградников. За бокалом шампанского он рассказывает о себе. Нет, ему не преподнесли нынешний пост на блюдечке с золотой каемочкой. К заветному креслу пришлось идти 20 лет. После окончания университета Дон проработал 11 лет на заводах отца. Сначала мойщиком бутылок, потом на конвейере, в цехах и лабораториях. Приходил раньше и уходил позже всех. Остальные 9 лет постигал секреты производства на аналогичных предприятиях Америки и Франции. Отец отказался бы сделать меня управляющим, говорит Дон, если бы не понял, что я заслужил это место. Я слушал его и думал о глупости нашей пропаганды, десятилетиями изображавшей «буржуев» как толстых бездельников, которым по наследству достается абсолютно все и без всякого труда. Быть может, Дон исключение из правил? Нет, судьба винного магната типична для наследников хозяев заводов, компаний, акционерных обществ и фирм.

Другой пример — Питер Норт, возглавляет автомобильную компанию «Лейлэнд Острелиа». Внешне он словно ходячая реклама своей фирмы, немного консервативной и, конечно, надежной. Молодой мужчина в тщательно отутюженном, устаревшего покроя костюме. Среднего роста, брюнет, рот с решительно сжатыми губами. Они не любят размыкаться, как будто их владелец опасается, что может вылететь больше положенного слов. Австралийцы помнят: в семидесятых лопнули две отечественные автомобильные фирмы. Питеру Норту было поручено поправить дела в этой отрасли промышленности. Нелегкая это задача. У Норта были могущественные конкуренты — американские, японские, немецкие. Альтернатива представлялась простой: либо восстанавливай и расширяй производство, либо убирайся с автомобильного рынка. Среднего не дано.

Как и Дон Маквильям, Норт, сын фабриканта, прошел большую производственную школу. За несколько месяцев в руководящем кресле он полностью заменил высших чиновников фирмы. Остальным напомнил, что высокие посты не даются навечно. Доверие и большую заработную плату надо оплачивать выдумкой, инициативой, упорством в достижении поставленной цели.

— Пусть они немного пораскинут мозгами, пусть не поспят по ночам, делится мыслями Норт. — Каждый и на любом посту должен думать о судьбе фирмы, если мы не хотим быть выброшенными за борт. К примеру, я собираюсь посадить парней, что монтируют стекла, в автомобиль и пропустить через мойку. Пусть поймут, что чувствует человек в проливной дождь, когда вода проникает в машину. — И доверительно склонившись ко мне: — Я заставлю работать у конвейера так, как будто они собирают автомобиль для себя. Иначе нас раздавят, сотрут в порошок. Хочешь выжить, будь сильнее, опытнее других.

Жестокая конкуренция. Она проявляется буквально во всем, и, прежде всего в отборе кадров. Люди моего поколения хорошо помнят критерии, которыми руководствовались в нашей стране кадровики при приеме на работу. Их меньше всего заботило, что представляют собой деловые качества человека. Главным являлось другое — национальность, есть ли родственники за границей, с какого времени они находятся там, где проживают, были ли вы сами за рубежом, где, когда, с какой целью, находились ли вы или ваши родные на оккупированной немцами территории, были ли в плену или интернированы. Не один Сталин, вся советская система страдала паранойей. Не помню, чтобы «чистые» журналисты-международники бежали за границу. Вместо них изменяли Родине те, кто работал под крышей корреспондентов, люди вне подозрений дети номенклатурных работников и сотрудники КГБ. Им было что продать ЦРУ за зарубежные блага жизни.

В Австралии набор кадров выглядел иначе. Возьмем, к примеру, анкету, что передали мне в Сиднее в ходе интервью. И она впечатляла привыкших к советским стандартам не хуже биографий Дона Маквильяма и Питера Норта. Приведу краткое содержание документа на восьми листах.

«Секретно.

Анкета для служащих.

Форма — 1 „Б“.

Не может быть использована за пределами нашей компании».

Я беру ее с ощущением опасности. Секретный документ. Кто знает, в чем могут обвинить советского журналиста, обнаружив у него такую анкету. Страх перед «провокациями вражеских спецслужб» нам внушали с пеленок.

— Почему вы решили передать анкету мне, журналисту? — спрашиваю у собеседника.

— Мы опасаемся конкурентов только внутри страны. Насколько я знаю, в Австралии пока нет филиалов советских фирм, — улыбается он.

В гостинице я подробно ознакомился с содержанием любопытного документа. На первой странице шли вопросы под рубрикой «Семья». Поинтересовавшись вашей женой, детьми, авторы анкеты переходили к основному. Они хотели знать многое: владеете ли домом, выплатили ли ссуду за дом полностью или частично, имеете ли машину, какой марки, год ее выпуска, район местожительства в Сиднее, величина квартирной платы, если не имеете собственного дома.