Борис Чехонин - Журналистика и разведка

Ну, хватит политики, вернусь к собственной журналисткой жизни в середине восьмидесятых. Любой жене в силу женских природных качеств и семейных забот хочется видеть мужа всегда на плаву, предугадать его будущее. Обращаться за прогнозами в ЦК КПСС по старым каналам в то время было бесполезно. Его работники не знали, уцелеют ли они сами в турбулентной жизни в верхах. Мила нашла иной выход удовлетворить свое любопытство и успокоить себя. После долгих уговоров она заставила повезти ее к «новой подруге» на станцию Сходня Ленинградской железной дороги. Был осенний холодный вечер 1985 года. Дождь лил как из ведра, в такую погоду хороший хозяин не выгонит из дома собаку. На слякотном неосвещенном шоссе обгонявшие нас машины обдавали старую «Волгу» потоками воды и грязи. Стеклоочистители не справлялись со своими задачами, а я ругал себя самыми последними словами за малодушие, проявленное в предшествовавшем разговоре с женой. Правда, мысленно — не будешь же накалять напряженную обстановку в машине, если не хочешь оказаться в кювете. На одной из грязных улочек Сходни жена исчезла за высоким забором, попросив меня подождать. Меня удивило большое количество иномарок перед незнакомым особняком. Ничего себе новая подруга! Сколько имеет богатых друзей! К счастью, ждать пришлось считанные минуты. Мила вернулась, коротко бросив «поехали домой!». «Подруга» оказалась вовсе не подругой, а знаменитой в Москве гадалкой. К ней требовалось записываться заранее.

— Она назначила встречу через неделю! — обрадовала жена.

Тут уж я не выдержал:

— Больше сюда не ездок, добирайся на электричке!

И она добралась, попала к гадалке, но долго не рассказывала о том, что узнала. В конце концов, все-таки поделилась услышанным:

— Нам предстоит поехать на несколько лет в интересную страну. Правда, не в этом, а в следующем году. Я верю и буду собираться.

Я рассмеялся, зная по опыту, как новое руководство поступает со старыми кадрами, но вступать в дискуссию не стал. Жизнь, однако, вскоре рассеяла скептицизм. Через месяц меня вызвали в кабинет генерального директора ТАСС.

— Хочешь под занавес поехать на несколько лет в Таиланд? — огорошил вопросом Сергей Лосев. — Советую: подумай.

— Но ведь там всего лишь несколько месяцев работает неплохой журналист. Как он расценит мое согласие, по-товарищески ли это?

— Об этической стороне не беспокойся, — улыбнулся Сергей Андреевич. Его высылает правительство Таиланда по соображениям национальной безопасности.

Национальная безопасность? При чем тут она? Я был хорошо информирован о том, кто есть кто в ТАСС, и знал, что наш корпункт в Таиланде «чистый».

— Как объяснить это? — не выдержал я. — Вроде собкор не носит погоны.

— Характер. Не смог ужиться в Австралии с послом Самотейкиным. Тот попросил его заменить. Мы дали ему другую хорошую страну — и тут осечка. Не сумел найти общего языка с тайцами. Так что поезжай, у тебя, как у кошки, есть опыт приземляться на все лапы. О визе не беспокойся. Таиландская сторона заверила нас, что даст визу любому другому корреспонденту.

Дома я посоветовался с женой, и мы решили: надо ехать. Откажешься вызовешь недовольство у руководства. Не выручил, мол, когда возникла необходимость! Подавай ему, видите ли, западную страну! Ну и пусть сидит в Москве, дожидаясь пенсии, тем более до нее рукой подать. Знать бы мне и самому шефу, что моя поездка в Таиланд станет через несколько лет возможной причиной его гибели.

Снова ночь в самолете. Под крылом остается Дели — город, с которым связаны годы жизни. Как сложится журналистская и личная судьба в Бангкоке, столице «прифронтового государства» (так называют свою страну тайцы)? Оправдается ли предсказание московской гадалки о счастливых годах, ожидающих там нас с женой? Кто знает, может быть, гадалка и в самом деле права. Опыт жизни подсказывает: к предсказаниям надо прислушиваться с доверием. А пока в памяти всплывают картинки далекого прошлого. Мне уже довелось побывать в Бангкоке 20 с лишним лет назад, в годы войны во Вьетнаме. В аэропорту было тесно от тяжелых американских транспортных самолетов. Они перебрасывали контингенты военных в Сайгон. Ожидая посадки, солдаты и офицеры толпились у стоек баров, отдыхали прямо на полу, устроившись на своих больших вещевых мешках. Гостиницы города были забиты американцами, за мной, тогда еще редким советским транзитником, на улицах «топала» таиландская наружка. Впечатление, скажем, не из приятных. Что ждет в Бангкоке меня сейчас? Как отнесутся власти к новому советскому журналисту, приехавшему заменить корреспондента, высланного «по соображениям национальной безопасности»?

В столичном аэропорту Дон Муангпредставители властей — сама любезность. Быстрый взгляд на меня и фотографию в паспорте, затем на въездную визу, выданную в Москве, — и к паспорту степлером прикреплен специальный белый листочек разрешение на трехмесячное пребывание в Таиланде.

— Вы свободны. Надеюсь, вам понравится наша страна, — улыбается чиновник.

В МИДе Таиланда меня принимает заведующий отделом печати.

— Мы не будем вас ограничивать ни в чем, — заявляет он. — Работайте спокойно, как западные корреспонденты. Просьба одна: избегайте ненужных щекотливых тем, которые не принесут пользы взаимопониманию обеих стран. И к тому же не совершайте поездок в район границы с Кампучией. Там стреляют, а пуля подчас не выбирает жертву.

В государственном департаменте по связям с общественностью, где работают почти одни женщины, заведующая иностранным отделом быстро просматривает письмо генерального директора ТАСС с просьбой аккредитовать меня в Таиланде в качестве корреспондента и радушно улыбается:

— Приходите завтра за журналистским удостоверением.

Вот тебе и «прифронтовое государство»! Прямо как в дружественной Индии. Видимо, сработала горбачевская перестройка, поменяла даже здесь мышление официальных лиц.

Следующий этап — получение разрешения на работу. Эта процедура происходит в отделе труда министерства внутренних дел. Снова улыбчивая и ультрамодноодетая женщина. Невольно думаешь: прав справочник для иностранных туристов, утверждающий, что Таиланд пользуется заслуженной популярностью как «страна улыбок». Пока изучают мои документы, я читаю объявления на стене. В них говорится: «Максимальный срок выдачи разрешения — две недели». Недолго. Скоро я смогу посылать свою информацию в ТАСС. Актуальные темы — в избытке. Недаром Москва ежедневно бомбардирует телеграммами: «Ускорьте ваш корреспондентский старт!»

И вдруг — словно холодный душ: