Ирина Горюнова - Современная русская литература: знаковые имена

«Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут меня, и жизни ход сопровождает их» — слова Тициана Табидзе, гениально переложенные Пастернаком, стали закономерностью и его жизни».

Пастернак жил взахлеб с самого начала и до конца. Еще в юности, когда все не мог выбрать себе профессию, хотел стать художником, композитором, музыкантом, философом. Когда влюблялся в женщин, таких разных и таких (каждая по-своему) прекрасных. И, тем не менее, Наталья Иванова подчеркивает его некую пассивность — тактику поведения «подчинения жизненным обстоятельствам», стремлению к тишине и покою, стремлению уйти от тех или иных конфликтов. Личное знакомство со Сталиным наложило отпечаток на всю его жизнь и творчество, оставило неудовлетворенность самим собой при телефонном разговоре с Иосифом Виссарионовичем о судьбе Мандельштама. Пастернак предъявлял к себе жесткие требования и считал, что иногда малодушничал, шел на уступки, и стыдился этого. Он пережил тяжелейший кризис, когда возникали мысли о самоубийстве — еще в 1929 году. «Хирургические преобразования», проводимые государством, — тяжелейший удар по психике впечатлительного Пастернака. Самоубийство Маяковского 14 марта 1930 года произвело на него страшное впечатление. Ведь Маяковский всегда был для Пастернака притягателен своей мощью и силой. Весной и летом 1929 года была расправа с Евгением Замятиным и Борисом Пильняком по поводу публикации их книг, которые выходили не здесь, а за границей. Поэтому не случайно и любимый герой Пастернака, Юрий Живаго, умирает в августе 1929 года. И после этого, когда тяжелейший кризис преодолен, меняется авторский стиль и появляется новая книга «Второе рождение». Не случайно. Ведь Пастернак тогда умер вместе со своим героем, в 1929 году.

Не совсем красит его история с Ольгой Ивинской, его последней любовью и музой, дважды отбывшей срок «за Пастернака» в лагерях. Он разрывался между двумя семьями, между Зинаидой Николаевной и Ольгой, не мог сделать выбор, потому что любил обеих и никому не хотел причинять боль, а, кроме того, Зинаида Николаевна была женщиной достаточно сильной и волевой для того, чтобы шантажировать поэта и «оставить его при себе». Можно ли ее за это винить? Думаю, нет. Ушедшая к Пастернаку от мужа с двумя детьми, Зинаида Николаевна посвятила поэту всю жизнь и защищала свою любовь и свой очаг как умела. А Ольга, Ольга всегда была ему поддержкой и опорой, мягкой, нежной, романтичной, но по-своему не менее сильной, чем Зинаида Николаевна. И Борис Пастернак, как мог, всегда заботился и о ней, и о ее семье, помогая им материально, содержав их. Да только ли их? Он помогал многим своим друзьям и семьям репрессированных друзей, например семье Тициана Табидзе.

Пастернак всегда считал свою жизнь незаслуженно благополучной и очень мучился этим. Передав свою рукопись на Запад, он сам обрек себя на ад при жизни. Предчувствовал ли он это? Разумеется, да. Это как искупление за благополучность и относительный покой и достаток, а еще за некие вынужденные соглашательства, применяемые к нему угрозы иногда действовали — Пастернаку приходилось подписывать и «расстрельные» документы, хотя совесть его кричала и возмущалась. Было и такое. Но, даже когда он не подписывал — его подпись таинственным образом все равно присутствовала на бумаге. Да и история с Андрэ Жидом, когда Пастернака заставили принародно покаяться за эту встречу…

Биограф, критик, литературовед Наталья Иванова дает объективный портрет Пастернака, не приукрашивая, не принижая. Каждый человек таков, каков он есть. Именно Наталья Иванова впервые нашла характерную черту Пастернака, которую потом разовьет в своей работе о Пастернаке Дмитрий Быков: согласие Пастернака с разными историческими обстоятельствами было согласием, пока он не понимал: что-то не так. А если это понимание приходило, он решительно говорил «нет». Таково отношение Пастернака к послереволюционному времени, к Сталину: поначалу было желание найти что-то положительное, даже некая толика восхищения личностью вождя, его силой и харизмой, но когда он увидел весь этот ужас, то решительно сказал «нет». Когда пошли процессы 1936 года и ужасы раскулачивания, то это перешло в прямое отрицание. Отсюда в романе «Доктор Живаго» резкое осуждение человеконенавистничества, террора, отхода от христианских принципов прощения и участия.

В одном из ранних стихотворений Пастернак скажет: «Я вишу на пере у творца крупной каплей лилового лоска…». И эта капля сорвалась романом «Доктор Живаго», потрясшим всю мировую общественность. Вместе с известностью, признанием, Нобелевской премией (так и не полученной под давлением советского правительства) — вместе со всем этим пришло вынужденное «распятие», душевные терзания, и как следствие всего этого — смерть. Но свободная и независимая русская литература начинается именно отсюда — с романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго».

Александр Ткаченко «Происхождение вида». М.: Вест-Консалтинг, 2007.

Открывая новую книгу Александра Ткаченко «Происхождение вида», вышедшую в 2007 году в издательстве «Вест-Консалтинг», сразу попадаешь на Манифест автора, без которого, пожалуй, книгу эту понять и принять невозможно — настолько она необычна. Александр Ткаченко в своеобразном предисловии объясняет читателю, что «смена парадигм — это есть революционность видения».

Напоминая слова Бориса Пастернака: «Поэт должен иметь мужество, меняя круг тем и материал, идти на то, чтобы временно писать как бы плохо, т. е. не плохо вообще, а плохо со своей прежней точки зрения», Александр Ткаченко ищет новые пути саморазвития. Жесткость и устойчивость формы тесны поэту, и он пытается разорвать устоявшуюся оболочку, выйти за ее рамки, даже если это окажется как бы в ущерб внешней красивости стиха.

Конечно, это мнение спорно, как и любое индивидуальное мнение, но каждый человек, каждый творец ищет свою точку отсчета, от которой и идет в своем пути, в своем поиске какого-то то ли хаоса, то ли миропорядка… Попытаться понять поэта, писателя, не отталкивая изначально новое, — путь развивающегося человека, человека думающего, познающего, ищущего…

Баланс содержания и формы — это весы, которые колеблются от малейшего изменения миллиграммов, и это нормально, это естественный закон природы. Жертвовать чем-то для достижения каких-то определенных целей может только смелый человек, не страшащийся упреков, укоров, неприятия…