Светлана Шипунова - Дураки и умники

В дверь позвонили, она пошла открывать, и сразу же из крошечной прихожей раздался такой визг, что Валя на полу даже вздрогнул.

— Ты посмотри, кто к нам пришел! — визжала Валя в Прихожей, а в комнату уже заглядывала лощеная физиономия Зудина. Он мгновенно оценил обстановку и понимающе Улыбнулся: «Процесс идет?» Сильно удивленный этим визитом Собашников встал, с трудом наступая на затекшие ноги, И так, на полусогнутых, приветствовал нежданного гостя, Ничего хорошего, впрочем, от его визита для себя не ожидая. Но, как оказалось в дальнейшем, он ошибался. Предложение, с которым явился к нему Зудин, было не просто заманчивым, оно обещало изменить всю теперешнюю жизнь семьи Собаш-Никовых.

Но сначала Зудин походил вокруг газетного развала на Полу, поспрашивал Валю, как у него идут дела и выгодно ли Таким кустарным способом делать газету, на что тот только вздыхал и мямлил что-то маловразумительное. «Ну, ясно, — сказал Зудин. — Тогда у меня есть для вас интересное предложение». Собашниковы переглянулись и недоверчиво на Чего уставились. Как они смотрят на то, чтобы поучаствовать в выпуске специальной газеты? Газета, объяснил Зудин, создается на период предвыборной кампании, под нее дают большие деньги («Кто дает?» — спросил Валя, но Зудин сделал вид, что не услышал). Если все закончится, как надо, то есть победой нужного кандидата, эта газета станет потом Регулярной. «И в ней, — сказал Зудин, — найдется место всем Нашим».

— А кто этот кандидат? — задал второй лишний вопрос Валя Собашников.

И снова Зудин уклонился от ответа, приобнял за плечи Валю Собашникову и спросил развязно:

— А по рюмочке в этом доме наливают, а? За встречу?

Валя смутилась и метнулась на кухню. Сотэ из синеньких оказалось как нельзя кстати, нашлись также колбаса, немного cbipy и вчерашние котлеты, а коньяк, как оказалось, принес Зудин. Вскоре все трое сидели за столом в тесной кухне и закусывали Валиной стряпней, при этом каждый по-своему ощущал неловкость. Сам Валя Собашников — оттого, что Зудин застал его врасплох за таким неприглядным занятием, как выдирание материалов из чужих изданий; его жена Валя стеснялась скудности угощенья и мысленно ругала себя за то, что не купила на Старом рынке хотя бы курицу, сейчас бы пОжарила в два счета и было бы свежее на столе; Зудин же, обвыкший от таких домашних посиделок, старался в интересах дела быть максимально непринужденным, что ему не слишком удавалось. Говорили сначала о том о сем, о ребятах, °Г1ять-таки, кто где, и тут гость проявил удивившую Собашниковых осведомленность, потом, после третьей рюмки, стало как-то проще, напряжение спало, все трое закурили, и тогда Зудин коротко, но довольно красочно описал, какую именно газету планируется издавать. У Вали от его рассказа даже в голове затуманилось.

— Старик! — сказал он неожиданно проникновенно. — Ты только не подумай, что я из каких-то принципов и все такое. Если честно, мне сейчас абсолютно начхать, кто будет губернатором и на кого работать. Если человек платит бабки — пожалуйста, нарисуем все в лучшем виде! Какая разница нам лично, верно? Я тебе больше скажу. Я бы сейчас не то что пошел, а, если хочешь знать, бегом побежал бы в ту газету, которая находится у кого-то на полном содержании — все равно, у администрации или у Думы, или у какой-то фирмы, мне без разницы. А почему? Не потому, что я такой продажный, нет. Просто я этой долбанной независимости нахлебался — во! — Валя провел ладонью по горлу. — Как вспомню, е-мое, какие мы все были идиоты! Когда это, в 90-м, что ли, Валюш? Закон о печати когда у нас вышел?

— Ну, в 90-м, — мрачно подтвердила Валя, недовольная разговором, который завел ее муж. Зудин, напротив, слушал с интересом.

— «Учредителем печатного издания может быть частное лицо!» — процитировал Валя с иронической интонацией и даже сплюнул в сторону. — Мы губы раскатали: как! частное лицо! значит, любой из нас! вот теперь развернемся! Ага, развернулись… — он налил Зудину и себе еще по полрюмки. — И главное, сначала вроде пошло, мы с Валюшкой номеров, наверное, пять или шесть выпустили нормально, даже немного заработали, а потом как началось… Типография такие цены заломила! Союзпечать еще больше, к связистам вообще не подступишься, ну, мы-то, правда, на подписку и не замахивались, все в розницу, пришлось одно время даже самим продавать, вон Валюшка в трамваях ездила, торговала с рук…

При этих словах Валя вспыхнула и зло посмотрела на мужа.

— Я все понимаю, рынок, выживает сильнейший и все такое, но, дорогой Женя, я не торговец, я не умею и главное — совсем не хочу ничем торговать, у меня другая профессия. Я умею делать газету и хочу заниматься этим делом. Я ж как себе представлял? Я думал, что частная газета — это когда я сам себе хозяин, что хочу, то пишу, как хочу, так верстаю, никакого тебе Борзыкина, никакой цензуры, никакого обкома. Я творчеством хотел заниматься! Я хотел, — тут он понизил голос и приблизил лицо к Зудину, как бы отдаляясь от напряженно слушающей его Вали, — сделать лучшую газету области! Такую, какой еще никогда никто не делал! А что из этого вышло? Полный абзац… Оказалось, что надо становиться торговцем, коммерсантом, черт знает кем, добывать где-то бумагу, искать деньги, все время искать деньги, Женя! Сначала кто-то еще давал по старой памяти, потом перестали. Не могу я этим заниматься! Противно, и не умею.

Он помолчал, пожевал котлету, потом снова налил и вопросительно глянул на Валю:

— Это все? Больше нету у нас?

— Нету, — сказала Валя и виновато посмотрела на Зудина.

— Может, кофейку? Правда, у нас только растворимый.

— Ничего, давай растворимый, — дружелюбно согласился Зудин.

— Ложанулись, ох, как же мы ложанулись! — продолжал будто сам с собой говорить Валя Собашников. — Я сейчас «Южный комсомолец» вспоминаю, как… Дураки мы были, не ценили ничего. А ведь как работали! Ты вспомни, Жень! Ни о чем же никакой заботы не знали, откуда деньги берутся, откуда бумага, сколько типография стоит, сколько доставка, по-моему, этого всего даже Мастодонт не знал, оно ему и не надо было. Наше дело было — пиши! И неплохо писали, между прочим, газета была, я тебе скажу, не чета некоторым сегодняшним. О своей я вообще не говорю, это так, чтобы хоть как-то держаться, теперь уже ни до чего, видишь, сплошной дайджест гоним, а что остается? — он махнул рукой и надолго замолчал.

Зудин допил кофе и сказал:

— Значит, договорились, да? Я тебе дам знать, когда ты будешь нужен. Только особо не распространяйся пока об этом деле, хорошо? Я еще встречусь кое с кем, потом соберемся все вместе и будем начинать, времени, кстати, мало, первый номер надо бы выпустить где-то к 20-му. Ты пока знаешь что? Подумай над заголовком, макетом, надо, чтобы было не похоже ни на одну из местных газет, чтобы сразу бросалось в глаза, понимаешь?