Александр Никонов - За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии

В общем, как я уже писал ранее, все хорошее, что у нас делалось, делалось вопреки системе, а не благодаря ей…

Советским конструкторам из-за отсутствия нужных материалов и технологий действительно приходилось изворачиваться, искать обходные, не самые удачные, а порой и опасные решения. Скажем, Гагарин полетел в космос на весьма компромиссной ракете — так называемой «связке». «Связка» — это «хворост» из нескольких ракеток небольшого диаметра. При этом у советских конструкторов были немалые проблемы и с синхронизацией работы ракеток в этой связке, и с перевесом самой конструкции. Почему бы не сделать один большой двигатель и не избавиться от всех проблем разом? Потому что в СССР не было для этого качественных материалов и технологий. А у американцев были. Вот и приходилось конструкторам, живущим в отсталой стране, решать невероятно сложную задачу по выходу в космос на деревянной телеге:

«Специалисты в США знают, что когда весной 1961 года советская пропаганда била во все колокола после полета Гагарина, а американские журналисты на все лады стонали по поводу «отставания» от СССР не то на пять, не то на десять лет, маршевый двигатель американской ракеты «Атлас» оставался розовой мечтой советских конструкторов».

Не только Владимиров удивлялся плохому знанию людьми Запада реальных возможностей СССР. Этому поражались и советские космические конструкторы, когда им для служебного пользования делали переводы западной прессы: «читали выдержки из западных газет о советском «рывке в космос», об «отставании американцев» и дружно хохотали».

Свою книгу Владимиров написал довольно давно — более сорока лет тому назад. С тех пор много воды утекло. Развязались языки, стали ясны детали и доступны ранее засекреченные документы. Теперь нам известно гораздо больше. Но кому «нам»? Специалистам по истории космонавтики. А простая публика продолжает жить в мире розовых советских грез. У нас до сих пор везде пишут о «пилотируемом полете Гагарина», хотя ни о каком «пилотировании» железного ядра, запущенного по баллистической траектории, и речи быть не может.

Пару лет назад профессиональный историк Гелий Салахутдинов, который всю жизнь проработал в Институте истории естествознания и техники, с высоты новых знаний написал книгу «Борьба идей и людей» о великой советской космической афере. Но вы не сможете ее прочесть, она существует только в рукописи. И я с ней ознакомился только потому, что давно знаю автора. Которого всю жизнь третировали за его неудобную правду. А космос и ВОВ — две наши любимые святыньки, которые трогать нельзя…

Салахутдинов — великий развенчиватель великих мифов. И великий миф о советской космонавтике он в своей книге начинает размонтировать от самого его фундамента…

В СССР, где к созданию мифов подходили со всей ответственностью и партийной дисциплиной, был создан великий миф не только о передовых советских технологиях, но и о глубоких корнях отечественной космонавтики. У нас в Калуге, оказывается, еще при царизме окопался ее родоначальник — глухой старик Циолковский. Вот вам музей Циолковского, товарищи. Если хотите, можете поехать и посмотреть. Сами убедитесь — космонавтика родилась у нас. Иго царизма не давало величайшим ученым раскрыть себя и улететь к звездам. И только государство победившего пролетариата позволило сыну рабочего и крестьянки сесть на молот и, погоняя серпом…

Но что же сделал для космонавтики глухой старик из Калуги?

Как, разве вы не слышали? Очень много сделал! Существует даже формула Циолковского! Она определяет скорость точки переменной массы, которая и описывает в простейшем случае движение ракеты…

Ход неплохой. Человек, который впервые столкнется с формулой Циолковского, подумает, что ее написал Циолковский. Просто по аналогии. Кто отрыл закон Ньютона? Ньютон. А постоянную Планка кто ввел в научный оборот? Планк. А кто открыл эффект Холла? Холл.

Однако большевики хитры! Кто придумал лампочку Ильича? Правильно, Эдисон! Вот и формулу Циолковского за полвека до Циолковского придумали в Кембридже и вовсю преподавали студентам. Потом ее независимо вывел санкт-петербургский ученый Мещерский. И только через шесть лет накарябал в своих тетрадках Циолковский.

Но молодой советской республике были нужны свои маяки. И эти маяки искусственно раздувались. Из мечтательной провинциальной мухи, у которой не было перед наукой никаких заслуг, быстро раздули слона отечественной космонавтики. Мечты Циолковского о полетах по безвоздушному пространству были опоэтизированы, его смешные ошибки не афишировались, его именем назвали чужую формулу, его наивные философские работы вообще скрывали от народа, чтобы не выставлять провинциального мыслителя дурачком в глазах почтенной публики.

Циолковский не изобрел ракету — принцип реактивного движения был известен за тысячи лет до него. Циолковский не был так же и тем, кто придумал, что можно покинуть Землю и устремиться в космическое пространство, это опять-таки было придумано до него — тем же Жюлем Верном, например. Циолковский даже не совместил эти две идеи. Впервые научный анализ необходимости покорения космоса с помощью ракет осуществил немецкий исследователь Г. Гансвиндт, который в 1891 году даже выступил с докладом на эту тему, четко обозначив в нем оба тезиса: человечеству необходим выход в космос; путь решения этой задачи — ракета.

Так что же делал и сделал Циолковский? Он делал то, что делал русский Емеля, лежа на печи, — мечтал. И раз за разом ошибался. Его мысль о полете в космос на одноступенчатой ракете оказалась ошибочной, причем ошибочной именно с точки зрения теории. А впервые решили задачу о том, как можно было бы преодолеть земное притяжение, американец Роберт Годдарт и немец Герман Оберт. Именно им и пришла идея использовать многоступенчатые ракеты, которыми теперь пользуется весь мир. Причем Годдарт не только провел расчеты многоступенчатой ракеты, но и, как истинный американец, в 1914 году ее запатентовал. Именно эти люди и должны по праву считаться родоначальниками космонавтики.

Пока Циолковский марал бумагу, рисуя свои кривенькие пузатые ракеты, люди за рубежом делали реальное дело. И, в конце концов, сделали: первая жидкостная ракета Годдарта взлетела 16 марта 1926 года. Немцы тоже не дремали, активно конструируя двигатели и проводя пробные пуски.

В России тоже нашлись любители реактивного движения. Царский инженер Фридрих Цандер, внимательно и не без зависти следивший за успехами ракетостроения на Западе, сам, к сожалению, жил в нищем из-за революции СССР. Но охота пуще неволи, и потому первую свою ракету Цандер сделал из того, чтобы было под рукой, — из паяльной лампы. Это весьма символично, я бы сказал. Советским конструкторам потом всю жизнь приходилось, вместо того чтобы бескомпромиссно делать дело, тратить своей талант на преодоление технической отсталости своей страны и поиск паллиативов и обходных решений. Латать социалистические дыры.