Георгий Кублицкий - В стране странностей

— Поедем сырным поездом или на автобусе?

— Сырный поезд?!

— Он отправляется утром по пятницам и набит туристами, которые..

— Тогда, может, лучше автобусом?

— По пятницам автобусы тоже набиты. И тоже туристами. Но если вы не проспите…

Мы отправились одним из первых утренних автобусов. Велосипеды, поблескивая росой, еще стояли у подъездов. Легкий туман плыл над каналами, где крякали утки. Солнце освещало лишь треугольники крыш. Автобус мчался, как бы торопясь проскочить перекрестки, которые скоро будут основательно закупорены потоками спешащих на работу.

За окраинами Амстердама началась уже знакомая нам низменность провинции Северная Голландия: мельницы, польдеры, катера и барки, плывущие как будто прямо по зеленым пастбищам, черепичные крыши ферм. Вот на одной гнездо, и аист стоит над ним, только какой-то странный, совершенно застывший…

— Да он искусственный! — рассмеялась Анни. — У нас шутят, что, должно быть, со временем аисты останутся только на гербах Гааги. Вы знаете, конечно, что на гаагском гербе — аист, львы, корона?

— Ну, львов и короны можно увидеть на многих гербах. А вот почему аист?

— Боюсь, что на это вам не ответит даже бургомистр Гааги. Кажется, впервые аист был изображен на печати графа, в тринадцатом столетии построившего гаагский замок. Менять символ не стали.

Тесно прижавшиеся друг к другу узкие каменные дома, каналы, мосты — таков Алкмар, типичный древний город Голландии.

— Анни, а что на гербе Алкмара? Лев, корона и головка сыра?

— Не знаю, — сухо отозвалась Анни. — Мы, голландцы, считаем, что со стойкости Алкмара во время осады началась наша победа над испанцами. Что же касается сыра…

— Простите, мефроу Анни.

Да, шутка была неуместной. Это для туристов Алкмар — сырная ярмарка. Прежде чем шутить в чужой стране, никогда не мешает лишний раз вспомнить ее историю и ее обычаи.

Алкмар оказался небольшим городком, пересеченным, как и полагается, каналами. Каменные мостики горбатились над ними. За красноватой черепицей старых крыш поднимался совсем уже древний собор.

Чтобы снова как-нибудь не обидеть Анни, мы сказали, что, пожалуй, для начала не мешает посмотреть остатки крепости, которая так доблестно отражала натиск испанцев.

— Ладно, ладно! — засмеялась наша спутница. — Если бы сегодня была не пятница, то, конечно, я посоветовала бы вам пойти в крепость. Но в пятницу Алкмар — это прежде всего площадь у ратуши. И вы идите туда, а я загляну к тетке. Встретимся в полдень у входа в ратушу. Если я, паче чаяния, задержусь, дождитесь меня там.

Но мы уже знали, что никаких «паче чаяния» не будет, и отправились на площадь.

Когда кто-то из амстердамских знакомых посоветовал нам непременно съездить на сырный аукцион в Алкмар, мы удивились. Уж если нежнейшими розами и орхидеями торгуют так скучно, так механизированно-деловито, то чего же можно ожидать от зрелища купли-про-дажи такого прозаического товара, как сыр? Но наш советчик коротко сказал, что, разумеется, мы вольны в выборе, однако, по его мнению, сырный рынок должен видеть ^каждый, кто хочет узнать Голландию.

На площади у ратуши уже собралась толпа. Особенно много было ребят. Каждую минуту из боковых улиц прибывали подкрепления — новые и новые группы «путешествующих вопросительных знаков». Рассыпая извинения направо и налево, мы поспешили пробраться ближе к месту действия и оказались у каната, за который зрителей не пускали.

В центре площади были навалены тысячи, а может, десятки тысяч красных, ярко-вишневых, желтых, коричневых сыров. Горками пушечных ядер высились круглые сырные головки. Прямоугольные сыры, отливая тусклым восковым блеском, были уложены наподобие кирпичной кладки.

Какие-то пожилые господа в просторных белых костюмах и смешных разноцветных шляпах с широкими твердыми полями переговаривались в углу площади. Возле них лежали разноцветные штуки непонятного назначения, выгнутые наподобие опор для качалок. Из другого угла доносились звуки шарманки. Солнце светило вовсю, освещая ярко раскрашенные фасады средневековых домиков, окружавших площадь. Все нетерпеливо поглядывали на башню с часами.

Ровно в десять начался перезвон колоколов. Тотчас к сырным горам направились покупатели. Нет, не думайте, что все, кому не лень, полезли через канаты, отделявшие товар от толпы. Покупателей было несколько человек. Их послали крупные фирмы. Они покупали тоннами.

Вот один подошел к горке, выбрал головку не сверху, а из среднего ряда. Он как будто едва прикоснулся к ней ножом, однако сразу вырезал полукруглый ломоть и принялся мять его, растирать между пальцами, скатывать шарики. Покачал головой, покрошил на ладонь. Потом отрезал тонкий пластик, положил в рот, подержал, не жуя, затем стал жевать с таким видом, будто хотел сказать: «Интересно все-таки, почему люди едят такую дрянь?»

После этого начались переговоры, как видно, с владельцем партии сыра. Писались и зачеркивались какие-то цифры. Наконец высокие договаривающиеся стороны обменялись рукопожатиями, или, как говаривали у нас в старину на ярмарках, хлопнули по рукам. Такие же операции происходили и возле других горок.

Мы были разочарованы: только и всего?

Но тут настал черед господ в белых костюмах.

Странные разноцветные качалки оказались носилками без ручек, но с длинными широкими ремнями. Господа набросили лямки на плечи. Затем начался цирк. Сыры стали летать по воздуху из рук в руки и покорно укладываться на носилки. Когда вырастала изрядная пирамида, господа, не помогая себе руками — в этом-то и шик! — мелкой пружинистой походкой, почти рысью, неслись к старинным огромным весам с коромыслом, должно быть служившим торговцам сыром уже во времена Вильгельма Оранского.

Вокруг заохали и заахали:

— Черт возьми! Эти парни умеют работать!

— Нет, дети, вы посмотрите на господина в роговых очках, с брюшком! Ему, наверное, больше шестидесяти!

Мы тоже посмотрели на господина с брюшком. Наверное, бухгалтер или банковский служащий. А здесь подрабатывает. Однако как резво бегает! Ведь на носилки нагружено килограммов восемьдесят, если не сто.

Должно быть, все эти носильщики — патриоты своего города. Вон сколько туристов собралось посмотреть на них! А туристы — как-никак валюта.

Торг на площади продолжался. Господа все той же резвой рысцой бегали к весам и обратно. Мальчишки, — снуя в толпе, предлагали сувениры: ловко сплетенных из веревочек носильщиков в разноцветных картонных шляпах. К шляпам были приделаны длинные резинки, фигурки, дергаясь, забавно вскидывали ноги.