Виктор Ротов - Ближе к истине

тем больше, просто невозможно не сказать, что это был великий гражданин России.

Газета «Казачьи вести» в свое время писала: «Вот уж год нет его с нами… Слишком близко к сердцу принимал он все, что происходило в России и с Россией, и сердце не вынесло. Он умер — точнее, погиб — словно боец на поле брани самой страшной войны, которая только может быть: в столкновении в смертельной схватке двух идеологий — российской православной, одухотворенной соборностью, человеколюбием, милосердием и прозападной, сатанинской, хищнической, разрушающей душу, убивающей человека в человеке».

Читатели и почитатели его таланта пишут со всех концов России. Некоторые письма и материалы о нем газета «Кубанские новости» передала мне как члену комиссии по литературному наследию и для возможного использования в печати. Кроме того, мы были близки по духу. Я понимал его и чтил как старшего товарища, как наставника. В связи с этим вспоминается многомудрый и многохитрый опус известного литературного критика — эквилибриста «Жребий и участь». В главе «Забег в ширину», где он поучает и расставляет оценки молодым писателям, дает им по приватизированному, видно, праву характеристики. Он пишет: «Так, например, А. Знаменский в статьях «Писатель и время», «Умение рассказывать», «На одной волне» не просто поддержал В. Ротова, а и причислил автора к когорте самых обещающих. И этим самым подтвердил прокламируемую самим Ротовым весьма лестную для себя версию появления на Кубани второго Знаменского».

Вот уж, думает, уел того, который «прокламирует». На самом деле лягнул себя в челюсть. Насколько я знаю, никто никогда не спрашивал и не спрашивает у нашего критика, кто кому должен импонировать. С кем быть «на одной волне», а с кем сидеть в одном зале суда.

Но вернемся к письмам, которые нишуг читатели и почитатели А. Д. Знаменского.

Антон Дмитриевич Казьмин из Ставрополя, земляк Анатолия Дмитриевича: «Я только что вернулся из Ежовки. В этот Первомай там отмечали 75–летие писателя. Дате его рождения придали статус районного праздника. Праздник прошел успешно, день выдался солнечный, веселый. Вышла праздничная газета — все о Знаменском».

Газета называется «Прихоперье». Она передо мной. № 54 за 30 апреля 1998 года. Редактор Г. П. Сукочев.

На первой полосе портрет Анатолия Дмитриевича, редакционная статья и строки из биографии писателя. Обращение к читателям главы администрации района и сообщение о намерении увековечить память о писателе. (Земляки выполнили свое обещание.)

На развороте — большая статья П. Придиуса, перепечатанная из «Литературной Кубани». О творчестве А. Знаменского к 70–летию со дня рождения. Две колонки высказываний о нем коллег — нисателей: Исхака Машбаша, Александра Стрыгина, Сергея Хохлова, Александра Мартыновского, Григория Василенко, Кронида Обойщикова, Сеитумера Эминова, Виталия Бакалдина, Валентины Сааковой, Виктора Иваненко.

Саакова говорит стихами:

Выходят запевалы наперед,

И души открываются

навстречу,

И руку на плечо седая

вечность Сегодняшнему времени

кладет.

Здесь же статья самого Знаменского «Книга — судьба» о романе «Красные дни». В этой статье подробно рассказывается, как появилась, созревала, а потом воплотилась в книгу идея написать о командарме Филиппе Миронове. Статья в общем — го известная и добавить к ней по сути нечего. Разве что о том, как он лично мне рассказывал о замысле романа. (Второй раз.)

Так случилось — мы с ним лежали в больнице в одно время. Общались на прогулках. Работа над романом была в разгаре. И назывался он сначала «Золотое оружие Республики». Я работал тогда в альманахе «Кубань» ответ-секретарем, и мы уже печатали некоторые главы из романа.

Я поражался широте его знаний о гражданской войне. Тонкостям деталей. Спросил — откуда ему известно столько подробностей о Миронове? Я лично в то время ничего не знал об этом человеке. С присущей ему легкостью и откровенностью он сказал: «Мне повезло. Ко мне попали два мешка документов. Принесли ветераны, которые воевали под командованием Миронова. Долго думали, кому довериться, и пришли ко мне. Я начал писать роман, когда еще было опасно о Миронове говорить…».

Он сначала «прятал» имена этих людей, боялся подставить. Но потом в «Прихоперье» обнародовал. Вот они, кому мы тоже обязаны появлением знаменитого романа «Красные дни», ревнители исторической правды и патриоты, ветераны Красной Армии: Е. Е. Ефремов, В. И. Волгин, 3. Ф. Топилин, И. М. Лебедев, А. Я. Казаков, Ю. А. Стефанов; сын писателя А. С. Серафимовича И. А. Попов; волгоградец И. Ф. Васильев, дочь Миронова Клавдия Филипповна, сын командарма А. Ф. Миронов, участник разгрома Врангеля И. А. Булах… Под страхом ареста г скорого суда они берегли уникальные документы, которые легли в содержание романа.

Заключает прекрасный номер газеты «Прихоперье» отрывок из повести — рассказа А. Знаменского «Завещанная река». Это удивительное произведение литературного искусства!

Оно, по — моему, явилось предтечей замысла романа «Красные дни», где автор выступает как бы в роли Ильи, у которого сама жизнь пытает «правду истинную, подноготную».

Жизнь Анатолия Дмитриевича была своеобразной пьпкой, под которой он и вынужден был сказать, в какой-то степени, эту самую «правду истинную подноготную» про то, что сделала революция с. настоящими русскими людьми, преданными Отчизне.

Именно жизнь — пытка подвигла его и на публикацию чрезвычайно острых, похожих на кровоточащую рану статей о правде «в наморднике». На одну из последних его статей речь — тост на совете атаманов: «Сегодня не только интеллигенция, но вся Россия оказалась в мешке. И вновь — куда жестче и крепче — его пытаются завязать над нашими головами иод самый гузырь… Неужели мы позволим сделать это?..».

«Кубанские новости», апрель 1999 г.

Это необычная книга. И судьба ее необычна. И автор ее — Виталий Бараниченко — интересный молодой чело

век. Ему всего двадцать четыре, а он уже автор объемного, серьезного труда. Что‑то в нем от Николая Островского: у него подорвано здоровье, но он не сломался. И движим огромным потенциальным зарядом. Это озабоченный сын своего народа. Гражданской совестью призванный. Упрям, целеустремлен. Хорошо образован…

До несчастного случая и не помышлял писать. Злой рок поставил его перед выбором: либо раствориться в сонме несчастных, физически надломленных, либо взнуздать судьбу и быть чем‑то полезным Отечеству.

Он попал под высокое напряжение тока, утратил физическое здоровье, зато как бы подзарядился высоким гражданским самосознанием. Такой вот парадокс. Говорят же — нет худа без добра. Сказал себе: нет, я не буду человеческим баластом в этом безумном мире. И начал писать книгу. И написал ее. Тему подсказал отец — потомственный казак. Братья — казаки поддержали — снабдили чем могли: компьютер, книги, советы, материальная поддержка. Несколько лет упорного труда до изнеможения, и вот книга «Схватка над бездной».