Виктор Ротов - Ближе к истине

Мне кажется, культура труда — одна из основных составляющих положительного человеческого фактора в ускорении социально — экономического прогресса. Мне кажется, культура труда таит в себе огромные неиспользованные резервы В этом смысле чапаевцы начали сдавать позиции. Когда‑то я восхищался чистотой * порядком на полевых станах. Туда действительно приятно было приехать, побыть там. Приятно было ехать людям на работу. Там уютно, красиво, удобно. Было. Теперь этого не скажешь. В чем дело? Что случилось? Почему полевые станы утратили свое лицо? И дела у полеводов последнее время не блещут. Нет ли тут взаимосвязи?

А сейчас мы с Александром Владимировичем Пертманом стараемся вместе понять, в чем конкретно проявляется человеческий фактор у них на ферме и почему?

— Я все‑таки не пойму, Александр Владимирович, как вам удается управляться с таким количеством животных меньшим числом людей? Раньше на 400 голов вас было 52 человека, теперь на 900 голов — 41!

— Возможности человека большие, чем мы думаем, — говорит он поразмыслив. — Опять же — хозрасчет. — Он показывает мне расчетные лимитные книжки, которые недавно завели в колхозе Чапаева. — Теперь на каждый вид расходов нам выдается строгий лимит денег. К примеру, вот на хозинвентарь. — Он открывает книжку и в ней я вижу цифру — денежный лимит на текущий квартал, — Теперь мы думаем — купить ведро или лопату, а может, обойдемся пока тем, что есть? Решаем: можно обойтись. И так во всем. И в использовании рабочих рук тоже. Подсчитали, прикинули. Оказывается, можно управиться меньшим числом людей, сэкономить зарплату. Мало того, потихоньку привыкаем делать то, что раньше нам делали другие. И ремонт помещений, и ремонт оборудования. А теперь вот сами будем заготавливать корма. У людей появился интерес, поскольку часть сэкономленных средств идет нам на доплату. Люди стараются. Потому что заинтересованность, сознательное отношение к работе…

Слона «сознание», «сознательный подход», «сознательное отношение» — стали здесь главными словами. И не просто: ловеми. Зс ними стоят вполне конкре пные дела: экономное расходсвание средств, кормов, товарищеская взаимовыручка — все это стало как бы чертой характера у людей на IVТФ-6. Вернее она, эта черта, и былс. у них, но теперь, в условиях новых требований, она проявляется с особой силой. Это заметно и это отрадно отметить.

Минувшей осенью тяжело сложились дела с подготовкой корпуса № 3 к зимовке скота: не успевали с ремонтом помещения. И тогда Леонид Моисеевич Морозов, оператор по кормоприготовлению, партгрупорг фермы организовал бригаду добровольцев из 6 человек И они в неурочное время за 20 дней сделали необходимый ремонт корпуса. Жиьотныс были вовремя поставлены на зимовку. Заметим, при обычных условиях на этот ремонт ушло бы месяца два.

— Любитель плотничать, — говорит о Морозове заведующий. — Не расстается с фуганком. Когда ни загляни к нему — все что‑то строгает, мастерит. Смотришь, там подновил, там подправил. Не считается со временем. Надежный работник. И как человек душевный, отзывчивый. Если у товарища прорыв — выручит, поможет. Уважают его у нас… То же могу сказать и об Анатолии Павловиче Шашнине. Пенсионер уже, но работает на ферме. Безотказный и мастер на все руки. Я с тревогой думаю о том, что

он может уйти на отдых. Воспитал семерых детей. Пятеро из них — сыновья. Очень любит переделывать, перестраивать. А в наших условиях переделки, перестройки сплошь да рядом.

Да все у нас как на подбор. Женщины тоже. Лидия Ивановна Щелчкова, Тамара Андреевна Четверик. Доярки. Живут семьями здесь, в поселочке на ферме. В любой момент откликнутся, придут на помощь. И в семьях у них порядок, и на работе нормально, и активистки. Тамара Андреевна депутат райсовета. У нас без суеты, но каждый четко знает свое место. Люди работают уже но два десятка лет и больше. Знаете как привыкли уже, притерлись. — Александр Владимирович усмехается. — Вы еще в книге подметили — у нас без палочки — погонялочки: я могу неделю не появляться на ферме, а дело будет идти своим чередом. Потому что каждый знает свое дело и может делать его, как говорится, с закрытыми глазами. У людей развито чувство ответственности. А ответственность от сознания долга перед государством…

Александр Владимирович помолчал.

— Правда, и зарабатывать стали хорошо. Премии получаем. За жирность молока стали выплачивать ежемесячно. Так называемые хозрасчетные по итогам года. Совсем другой подход у людей. Каждый стремится сделать что‑то полезное. Потому что это как взнос в копилочку. А потом из этой копилочки мы же и получаем. Каждый знает наше задание по количеству и качеству, знает какими средствами мы должны это сделать. Сделаем больше, лучше, дешевле — получим больше.

— Эго же бригадный хозрасчет называется!

— Не в названии дело. А в том как люди относятся к работе. Как работают.

Вдруг подвижное лицо его как бы остановилось, что‑то другое пришло на ум.

— Конечно, мы понимаем, что хьастаться нам особенно нечем. 41 человек на 900 голов — это многовато. В американских хозяйствах с таким количеством скота управляются несколько человек. Нам еще топать да топать до таких результатов. Неиспользованных резервов тьма. Есть над чем работать, есть над чем подумать. Вот и работаем. Думаем. Ищем.

Точно так говорят на СТФ-2: работаем, думаем, ищем.

Свинотоварная ферма-2 — одна из лучших ферм не только в колхозе, но и в районе. 6 корпусов, в каждом по з*

1250 голов свиней и поросят. И здесь новостей для меня немало. Главная из них — коллектив перешел на подряд.

Ну‑ка, ну‑ка! Интересно.

Помню, одно время на этой ферме не ладились дела. Трудно было с кормами, не укладывались в нормы, не давали нужных привесов. Трудно было и работать на ферме, хотя ферму только что построили. Люди почему‑то неохотно шли сюда. Когда присмотрелись внимательно, оказалось… (Опять придется вспомнить недобрым словом проектировщиков). Оказалось, неудачно спроектировали сточную траншею: по центру корпуса, под кормушками. Мало того, что животным неудобно: они ранили копытца о сточные решетки, когда толпились у кормушек; сквозь решетки проваливалась в сток часть корма (по скромным подсчетам специалистов до 20 %), навоз приходилось вручную лопатой передвигать из одного конца клетки в другой. Кому могло прийти в голову такое решение? Свинья, хоть она и свинья, она никогда не пачкает там, где ест. Эта сточная траншея создала невероятно трудные условия работы. Поэтому люди обходили ферму стороной. Перед руководством колхоза встал вопрос — что делать? И тогда по настоянию главного зоотехника Якова Григорьевича Кодаша, тогда здравствовавшего еще, и заведующего СТФ Николая Сергеевича Старенченко начали перестраивать ферму: переносить сточную траншею с центра корпуса к стенам. Трудно и долго шла перестройка. Много нервов и средств ушло. Но люди верили в успех. И успех пришел. Результат перестройки ошеломил даже самих специалистов: свиньи стали чище, кормов стало хватать. Люди охотно пошли работать на ферму. Даже доярки переходили в свинарки.