Газета Завтра Газета - Газета Завтра 972 (29 2012)

А вообще-то классику надо бы знать, что Россия не захватывала, например, Украину, Грузию, Калмыкию и некоторые другие земли. Они сами пришли под Московскую руку. А вот Америка оттяпала половину Мексики, не упустила французскую Флориду и в нашу Сибирь нагрянула в 1918 году не ради красивых пейзажей. Вот и спросил бы американцев: "Зачем?"

А что сказать об Англии, нахватавшей во всех концах планеты земель в пятьдесят раз больше, чем сама? Ну, правда, лет через триста за дальностью сих земель все вроде бы рассыпалось, но уж эти-то триста лет леди и джентльмены попили кровушки. Отсюда и благоденствие их. А Испания? Франция? Бельгия? Голландия? Германия?.. У всех потом рассыпалось, поскольку, говорю, земли-то за морями-океанами, а у России всё под боком, рядом, путь пеший. Куда могла деться та же Украина, если бы не эта гниль, от которой вонь на весь мир?

Если ещё сказать о премиях и о страхе, то надо заметить, что особенно большие премии дают ныне тем, кто к новостям вроде помянутых выше ещё присовокупит, как Битов, и такое, например: "Когда начинают разговоры о том, было ли лучше при советской власти или сейчас, я точно знаю, что предпочту тому страху нынешнюю вонь и гниль". Вот ведь как! Пусть вонь! Пусть гниль! Пусть катастрофы, в которых гибнут соотечественники! Пусть пожары, в которых сгорела и собственная дача! Пусть я стал бомжом! Лишь бы не дрожать вместе с Сарновым от страха перед советской властью.

Очень ценятся в премиальных жюри также заявления такого рода: "К Шолохову я никак не отношусь. Я его и не читал никогда". Даже не читал, но почему-то уверяет, что "Толстой интереснее". Так ведь чтобы придти к такому выводу, надо сопоставить писателей, а для этого — прочитать обоих. Нет, говорит, читал только одного, но уверен за обоих.

О Толстом ещё вот что: "Никто его по-настоящему не знает и не читал". Только Битов осилил. Только он знает по-настоящему: "Истинный Толстой — это его дневники". Кто спорит, дневники — очень важная часть творческого наследия гениального писателя. Но неужели так мало стоят его романы, повести, рассказы, публицистика? Чего, спрашивается, привязались к ним во всём мире деятели кино, театра, композиторы, художники. Ведь сколько фильмов по одному только роману "Война и мир" или по "Анне Карениной". Толстой-то сам однажды в старости сказал своему секретарю В.Ф.Булгакову: "Война и мир — самый глупый мой роман". Но Горькому похвастался о нём же: "Это — как "Илиада"!" Ну, что взять с гения: что захочет, то и отмочит.

Битов признаётся: "Я давно уже не читатель...". Похоже, что очень, очень давно, может быть, даже с пионерского возраста. Только в таком незащищённом возрасте можно было поверить и, ничего больше не читая, донести до старости такую, например, где-то услышанную или прочитанную байку о русской литературе XIX века: "По рукам все рукописи ходили. И писали классики не для народа, а друг для друга. Пушкин — для Жуковского, Гоголь — для Пушкина и т.д.". Ну, во-первых, ясно же, что Битов не читал Пушкина, который прямо возглашал:

"Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой..."

"Не зарастёт народная тропа..."

"И долго буду тем любезен я народу..."

Народу, а не Василию Андреевичу.

Во-вторых, интересно, а кто, по мнению юбиляра, писал для Гоголя — не Хлестаков ли?

Ничего не читавший, живущий слухами человек предстаёт перед нами и в рассуждениях Битова о советской литературе. Уверяет, например, что существовала "ужасная официальная литература". А что это — романы, повести, поэмы, на которых стоял гриф "Одобрено ЦК КПСС"? Привёл бы хоть парочку примеров. Официальные творения — это конституция, указы, кодексы, дипломатические ноты и т.п., но это не литература, о которой идёт речь.

А ещё страшнее, говорит, была "секретарская литература". И опять — ни одного примера. Это произведения писателей, работавших секретарями Союзов писателей? Да, появлялись порой из-под пера некоторых секретарей такие, например, произведения, как роман "Грядущему веку". И я, не имея возможности напечатать статью о нём в Москве, постарался показать его убожество на страницах саратовской "Волги" № 7 за 1989 год. А что в это время делали вы, мультилауреат и беспощадный враг секретарской литературы?

Но ведь секретарями разного уровня были в Союзе писателей и Фадеев, Федин, Соболев, Леонов, Тихонов, Твардовский, Михалков, Арбузов, Смеляков, Симонов, Бондарев, Гамзатов, Сергей Антонов, Астафьев... Так неужели "Разгром" и "Молодая гвардия", "Города и годы", "Капитальный ремонт", "Русский лес", "Василий Тёркин", "Жди меня", "Горячий снег", "Журавли", "Царь-рыба" и другие произведения названных писателей — это и есть ужасная, невыносимая "секретарская литература"? Гораздо более вероятно, что вы, Битов, завершив своё литературное образование в пионерском возрасте, ничего этого просто не читали, но подхватили кем-то брошенные ярлыки — "официальная литература", "секретарская литература" — и бездумно понесли дальше. Неужели не понимаете, что писатели могут занимать одинаковые посты, а писать по-разному. Это естественно для человека, который признаётся, что у него "рабьи мозги". Кстати говоря, вы уверяете: "Критики обычно пишут не о том, что есть, а о том, что им хочется видеть". Видит Бог, я не хотел видеть "рабьи мозги", но невольно набрёл на них в вашем интервью.

Но вернёмся к Толстому и Шолохову. Вот ведь какая новость: в Советское время "Лев Толстой выходил выборочно...". Выборочно! Трудно поверить, но это так: писатель Битов и слыхом не слыхивал ни о 90-томном собрании сочинений безумно любимого писателя (1928-1958), ни о 20-томном (1960-1965), ни о 22-томном (1978-1985), ни о множестве других изданий, общий тираж которых — миллионы и миллионы экземпляров. И он ещё лепечет о культуре и бескультурье!..

"Только благодаря Шолохову вышел роман "Война и мир", который он "пробил" в издательстве". Господи, Боже мой, да в каком же это издательстве? Когда? И не сцапал ли Шолохов гонорар за это издание? А кто "пробил" в 1952 году оперу Сергея Прокофьева "Война и мир", кто в 1965-м "пробил" одноименный фильм Сергея Бондарчука?

Вы думаете, читатель, это всё? Нет. У президента ПЕН-центра вслед за Солженицыным, уверявшим, что в Советское время Достоевский был "недоступным для чтения", есть кое-что ещё сообщить нам и об этом писателе. Слушайте: "Ведь Достоевский начал выходить только после смерти Сталина, а до этого он считался "реакционным". Вы поняли? Стали печатать только после 1953 года, а до того как реак... Да он и раньше, и после считался реакционным, каким и был на самом деле. Его отвергали, писали о нём резкие статьи, сочиняли на него злые эпиграммы такие авторитетные художники, как Тургенев, Некрасов, Михайловский, его терпеть не могли Чайковский и Бунин, очень критичен к нему был Горький, хотя отстаивал публикацию даже "Бесов". В этой большой компании оказался и Ленин. Разумеется, Достоевский не оставался в долгу у некоторых своих противников, да и других писателей не обходил своим пристрастным внимание. Так, о Толстом говорил, что в сравнении с Пушкиным он ничего нового не сказал; Салтыкова-Щедрина именовал сатирическим старцем и т.д.