Газета Завтра Газета - Газета Завтра 976 (33 2012)

Выше пути нет, настал момент истины. Что его ждет внизу: бездумно разоряемая страна, ускоренная перестройка? Нет верных друзей, товарищей — он их не хотел иметь. Нет линии, нет карниза, чтобы перейти на другую вершину. Он еще на тверди, но вокруг все рушится, стремительно меняется, обнажаются глубинные слои, пласты, вершина содрогается, осыпается от разбуженной стихии.

Пора принимать решение.

— Вот надо ехать, но вы видите мое состояние, врачи замучили, — начал было при нас рассуждать Президент, давая понять, что лететь с нами он не собирается.

Я прикидываю варианты возможных в этой ситуации действий Президента. Их три. Либо оставить нас в Форосе до завтра, чтобы в неспешной обстановке продолжить обсуждение проблемы. Либо вызвать к себе всех нужных руководителей и допрояснить для себя вопрос перед тем, как принять верное решение. Наконец, лететь с нами в Москву.

Приглашения "остаться до завтра" — утро вечера мудренее — от хозяина кабинета не поступает. Президент размышляет, подводя итог:

— Ну, что ж, давайте действовать.

Поднялся из кресла, давая понять, что разговор окончен:

— Вам ведь надо еще ехать, лететь...

Он подал каждому из нас руку, попрощался с чувством какой-то недосказанности — так много наболело на душе. Но, как говорится, служба — долг, солдат — не гость…

21 августа.

К позднему вечеру 20 августа обстановка продолжает накаляться. Продолжаются звонки о "штурме"! Причем, они идут из кругов, близких к Ельцину и его приближенным. В чем их суть, кто генерирует эту провокацию? Почему не удалось сесть за стол переговоров, кто возбуждает людей вокруг и внутри Белого дома? Кому это выгодно?

Заводы в Москве, в стране, несмотря на призывы к забастовке, работают. Кому нужна эта буря в стакане воды? Итак, кому нужен штурм?

а) Горбачев в самоизоляции, вряд ли может повлиять на текущие события. Не допускаю;

б) ВС СССР будет собран, к сожалению, только 26 августа, вряд ли может повлиять на текущие события. Не допускаю;

в) Ельцин указами от 19 августа определил свою позицию (негативную), штурм ему не нужен, у него нет сил сдержать его, он гибелен для него. Не допускаю;

г) Верховный Совет РСФСР в своей массе депутатов маневрирует, штурм ему не нужен. Не допускаю;

д) Армии штурм не нужен, грязная работа, пятно на ее знамена, возможны потери. Не допускаю;

е) МВД — аналогично армии. Не допускаю;

ж) КГБ — аналогично армии. Не допускаю;

з) Пятая колонна плюс некая третья сторона — она не способна организовать штурм, она способна совершить провокацию штурма для дальнейшей дестабилизации обстановки в стране. Не допускаю; допускаю возможность провокации штурма.

Вся оперативная информация, естественно, должна быть у В.А. Крючкова. Решаю позвонить ему:

— Владимир Александрович! Откуда, по вашему мнению, идет нагнетание напряженности, откуда столько разговоров по "штурму", не кажется ли вам возможной в этой неразберихе провокация? Хотелось бы посоветоваться, как предотвратить ее. Нет ли возражений, если я к вам подъеду?

— Вопрос сложный, подъезжайте. У меня будут товарищи из Минобороны и МВД, посоветуемся…

Вспомнилась странная картина. Перед очередным заседанием Верховного Совета СССР я спешил на машине со Старой площади. Путь короток — несколько минут. Сильная гроза. Низкие, черные, клубящиеся тучи, частые молнии, мощные раскаты грома. Пересекая Красную площадь, ощущаю яркую вспышку и одновременно сильный удар грома, усиливаемый аркой Спасской башни...

Слева по ходу движения машины на зеленом газоне — напротив центрального входа в здание Верховного Совета СССР на моих глазах, как при замедленной киносъемке, распадалось вековое дерево. Водитель круто принял вправо, уворачивая автомобиль от падающих веток. К счастью, людей вокруг было мало, никто не пострадал...

Когда я выходил из здания Верховного Совета, оставались только следы бури. Несколько рабочих в униформе убирали остатки листьев от разбитого молнией дерева и сметали опилки с газона, а ствол уже увезли. Пенек от дерева был почти на уровне земли, здоров, без червоточин, влажен и смотрелся на зеленом ковре газона странным белым пятном. Назавтра его закрасили зеленой краской.

...Выезд из Боровицких ворот, поворот направо, вдоль Александровского сада и Манежа, Могила Неизвестного солдата, слева гостиница "Москва", справа гостиница "Метрополь". Мы огибаем "железного Феликса" и через ворота напротив Детского мира въезжаем во внутренний дворик нового здания КГБ. Улицы освещены и пустынны.

Я в кабинете председателя госбезопасности. В четвертом часу Владимиру Александровичу, наконец, удалось связаться с Ельциным и объясниться по телефону. Была, как я понял из разговора, достигнута договоренность, и Ельцин обещал принять меры по наведению порядка среди перевозбужденных "защитников" Белого дома своими силами... Владимир Александрович заверил Б.Н. Ельцина, что слухи о "штурме" Белого дома — провокация.

Итак, главное было сделано: удалось наладить контакт.

Около двух часов ночи появился от МВД Громов, от Минобороны — Варенников и Ачалов. Кроме хозяина кабинета, присутствовали и его заместители... У всех нас была одна главная мысль. Она варьировалась в разных формах, с разной интонацией и эмоциональностью: избежать кровопролития, не допустить провокации.

...Итак, решено: вывести войска, вылететь к Горбачеву, собрать у него руководителей республик, подготовить вопросы о стабилизации положения в стране, о Союзном договоре для рассмотрения на сессии и потом съезде Верховного Совета СССР. К Горбачеву летят: В.А. Крючков, Д.Т. Язов, А.И. Тизяков, О.Д. Бакланов, В.А. Ивашко.

22 августа.

На президентском самолете № 1 А.И. Тизяков, Д.Т. Язов, А.И. Лукьянов, В.А. Ивашко, Ю.С. Плеханов и я в сопровождении автоматчиков вылетели вслед Ту-134, на котором летит Горбачев с семьей, Руцкой, Силаев и другие "спасители" Президента СССР. В качестве заложника с Горбачевым в ТУ-134 был взят председатель КГБ В.А. Крючков.

Видимо, воспаленный мозг Президента "обезопасил" себя и своих домочадцев: в последний момент перед отлетом из Фороса в Москву он сделал мгновенную рокировку и пересел с семьёй в другой самолет. А всех нас, в том числе экипаж, в котором были женщины, предоставил трагической участи, как ему, очевидно, представлялось, — погибнуть в авиационной катастрофе...

Я возвращался и возвращался к вопросу, почему мы, прилетев в Форос, не смогли встретиться и переговорить с Горбачевым, с прилетевшими после нас Руцким, Силаевым и другими. На моих глазах возводилась стена отчуждения между "нами" и "ими" — с "нами" "они" не стали говорить... Что может это значить? Ведь перед сессией Верховного Совета СССР необходимо было посоветоваться, снять возникшие недоразумения, паутину все более накапливавшегося недопонимания, обмана и лжи... Президент РСФСР уклонялся от переговоров, маневрировал в течение понедельника, вторника, среды... Президента СССР предусмотрительно устраивала тактика самоизоляции в течение этого же времени...