Газета Завтра Газета - Газета Завтра 965 (19 2012)

Выбор программы стал яблоком раздора. Благое стремление Риккардо Мути поддержать современного русского композитора обернулось почти что в скандал. Дело так было. Маэстро приехал в Лондон, друзья подсказали ему композитора из России — он проживает в Лондоне как раз, имя композитора — Дмитрий Смирнов. Личного знакомства не состоялось, партитура "Космической одиссеи" показалась дирижеру необычной. Семь минут звучания музыки открыли концерт, и Москва вскипела! "Как мог он привезти нам Смирнова, "этого эпигона Денисова"? "Да весь авангард Смирнова смешон! Жена Смирнова, Елена Фурсова, композитор куда как интереснее!" От любви до ненависти один шаг. Нино Рота, тот тоже попал под раздачу пуристов. Теперь оскорбились за Чикагский оркестр. Один из лучших оркестров мира и какая-то неглубокая лирическая музыка?! Тогда как для меня возможность услышать музыку Нино Рота к кинофильму Лукино Висконти "Леопард" в интерпретации маэстро Мути превратилась в idea-fixe.

Нино Рота, "итальянский Чайковский", для Риккардо Мути всё равно, что для Вещего Олега волхв. "Пять детей нас росло в семье, и отец поощрял наши занятия музыкой, но только для себя", — рассказывал маэстро. Встреча с Нино Рота перевернула судьбу. Композитор, — ну кто не знает из нас музыки к "Крестному отцу" или "Репетиции оркестра", — предсказал Риккардо Мути звёздный шанс в музыке. Как приношение композитору, наставнику, другу Риккардо Мути привез музыку Нино Рота в Москву. "В стенах московской консерватории она приобретет особенное благородство". Похоже, маэстро — перфекционист похлеще Висконти! Только музыка для Риккардо Мути вне кино- литературных ассоциаций. "Музыка — это музыка", — объясняет маэстро, и первый слог слова длится, как набегающая долгая волна.

Как странно. Музыка — самое абстрактное искусство — способна чувственностью своей пробудить такие тайны сердца, что оказываешься физически беззащитен перед нею.

Меланхолия грусти сковала меня. Я стояла, спиной подперев стену второго амфитеатра, и ощущала себя кариатидой в палаццо Кижи, где Лукино Висконти снимал свой знаменитый "Леопард". Декорациями поднималась на сцене музыка Нино Рота, лучи софитов выстраивали палаццо с залитым золотом стенами, с ренессансной росписью плафонов и рассыпали. Под вздохи виолончелей угасала избыточная, расточительная красота аристократа Сицилии. Но еще колыхались под флейты среди колонн в вальсе беспечные муаровые кринолины, зеркала еще выхватывали фрагменты белого изнеженного плеча, лайковую перчатку… Трубят духовые! приветствуют чеканный шаг армии Гарибальди… С высоты амфитеатра Большой зал консерватории походил на чашу, в глубине которой — Чикагский симфонический оркестр. Viva Italia! Хотелось забыться в романтизме! желание обернуться неумолимо, как рок. "Наше время было время Гепардов и Львов. На смену нам придут шакалы, гиены и все мы, гепарды, шакалы и овцы, будем по-прежнему считать себя солью земли". Риккардо Мути артикулировал каждое слово музыки, и музыка засверкала, как неаполитанский сапфир на безымянном пальце Анджелики… Лукино Висконти — граф, марксист, друг генерального секретаря Компартии Италии — снимал "Леопарда" о себе. Риккардо Мути привнес в музыку Нино Рота щемящую ноту ностальгии, моей ностальгии по Петербургу, однажды ушедшему в закат.

Второе отделение концерта вмиг пресекло высокомудрые рассуждения в кулуарах: не уступил ли Риккардо Мути политике? не заигрывает ли с не шибко подготовленной публикой? Шутки в сторону, господа! Симфония №5 Дмитрия Шостаковича. Шедевр советского "большого стиля", одно из самых известных сочинений ХХ века, "Деловой отчет советского художника на справедливую критику". Дмитрий Шостакович написал симфонию в 1937 году, в ответ на разгром оперы "Леди Макбет Мценского уезда". "Тема моей симфонии — становление личности. Именно человека со всеми его переживаниями я видел в центре замысла этого произведения, лирического по своему складу от начала до конца".

Coup de foudre пробил Большой зал консерватории, едва Риккардо Мути приподнял руку. Удар оказался столь внезапен — публика только устроилась в кресле — столь сотрясающ, что второй амфитеатр, как один, подскочил с места, я в страхе взглянула на дворцовые окна зала: стекло, думала, посыплется… Пиццикато струнных, переливы арф, безумие духовых, литавры — рвется текстура гармонии. Мелодия фортепиано, вступает челеста. Звук чистый, как кристалл, звонкий, как колокольчик. Новая схватка Аполлона и Диониса вершит новую музыку. Музыку ХХ века. Музыку грандиозных падений, головокружительных скольжений по всем дантевским кругам ада и восхождений по хрустальным лестницам к таким вершинам, выше и ниже которых — звезды. В какой-то момент случилось нечто из ряда вон. Оркестр перестал быть оркестром. Оркестр на глазах преобразился в машину, нереальной сборки Bugatti, с капотом из платины и фарами из рубинов. Идеальность, как всё идеальное, наводила ужас, и "океан — ты страшное чудовище" музыки бушевал. Спасали падения, провалы в воздушные ямы, на тех страницах партитуры симфонии, где есть лишь несколько нот. Финальный всплеск жизнерадостности вывел из обморока души.

"Пусть ходят трудными путЯми" — кредо Риккардо Мути. И нет вопросов: что есть класс Чикагского симфонического оркестра, и кто есть Риккардо Мути в гильдии дирижеров.

Истории оркестра 120 лет. Чикагский бизнесмен Чарльз Норман Фей предложил Теодору Томасу, в то время ведущему дирижеру Америки, создать симфонический оркестр. Что Теодор Томас и сделал. Маэстро ушел из жизни всего через три недели после торжеств по случаю открытия Концертного зала в Чикаго, постоянной резиденции оркестра. Сегодня визитной карточкой оркестра называют записи с дирижером Фрицем Райнером. Георг Шолти с оркестром впервые дал триумфальное международное турне. Тень русского гения оставили в оркестре Сергей Рахманинов и Сергей Прокофьев. Конкурс в оркестр — двести-триста человек на место, музыканты съезжаются со всех стран мира. И, как и 120 лет назад, они выходят на сцену в черных фраках, вечерних платьях. Есть в оркестре свой обертон — гордость музыканта за свой оркестр. Здесь Дэниел Гингрич держит не просто валторну, а валторну Чикагского симфонического оркестра, здесь Джеймс Росс бьет не просто в барабан, а в барабан Чикагского симфонического оркестра. О таком вот патриотизме американцев, — вспоминала я, — рассказывал мне вице-адмирал Ярыгин после визита на авианосец Enterprise. Риккардо Мути выступал с Чикагским симфоническим оркестром в 70-х годах. В 2010-м оркестр возглавил. "Я был молодым тогда, — поприветствовал маэстро музыкантов. — Теперь вы не увидите руины". Риккардо Мути записал с оркестром и хором "Реквием" Верди, и две премии "Грэмми" — за лучший альбом классической музыки и лучшее хоровое исполнение упали на счет Bank of Amerika легендой.