Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6379 ( № 27 2012)

Доктор говорит: депрессии опасны. Если он доктор филологии, то прав вдвойне - душевное здоровье лечится словом. Диагностировать распад личности критик сможет не хуже психиатра.

Профессор Кубанского университета Алексей Викторович Татаринов взялся за опасное дело: препарировать литературу "3Д", где литеры суть "декаданс", "Дионис", "депрессия". Опасное почему? Он заглянул в бездну. Бездна в ответ посмотрела на него. Следом набросилась на читателя.

Субъективная монография Алексея Татаринова заворожит не только того, кто знаком с творчеством Ибсена и Гамсуна, Верхарна и Метерлинка, Конрада и Уайльда, Бодлера и Гюисманса, но и того - если не в особенности того! - кто наряду с ними знает и чтит Гоголя и Достоевского, Розанова и Мережковского, Пушкина и Лермонтова, Кузнецова. Кто сумеет найти внутреннюю связь между ними и группой "Агата Кристи", тот - тоже часть целевой аудитории профессора Татаринова.

Филолог разбирает творчество указанных авторов, опирается на мнения указанных критиков, выводит свой смысловой узор. Он показывает, что означает во тьме Диониса "принятое к рассмотрению" произведение. Вскрывает его значение в символах [?][?][?]ά[?][?][?][?] и [?][?][?]ί[?], а сумасшествие трактует как нисхождение. "Вредные вещества и вредные мысли - инь и ян всякого безумия". Это заметил Курт Воннегут в своём "Завтраке для чемпионов". Ничего не изменилось с тех пор. Слово "вещества" становится со временем не только популярнее, чем в эпоху даже не де Квинси - Тимоти Лири! - но на каком-то этапе ключевым и в исследовании Татаринова.

В его книге пляшет бог безумия, женский бог Дионис. Он - в жестокости героинь критического очерка, в опийной одержимости стремящегося на край, в алкогольном угаре дионисийца попроще, в неопределённой сексуальности адептов запретных наслаждений, но особенно - в самом стремлении вниз.

Что знаем мы о Дионисе? До обидного мало. Настолько мизерно наше представление о нём, что даже помыслить о том, что Зевс, Аполлон и Аид - двойники героя, научившего давить виноградную гроздь, бывает непросто. Однако необходимо: Загрей разрывает живую дичь и этим не только убивает плоть, но и разделяет целостность мира на индивидуализирующие части, так Дионис Загреос, сам разрываемый на куски, начинает нести в себе черты Аполлона. Но он - в то же время и Аид - Зевс усопших, а также бурдюк с вином или мех с мёдом, бродящий в царстве мёртвых, где донашивается и рождается бог-недоносок. Ergo? Чтобы стать Дионисом, нужно пасть. На самое дно, в царство смерти. Это путь познания, на котором подстерегает безумие. Необходимо порвать свой разум в клочья, как рвут Диониса менады, чтобы стать им. Нужно слиться с толпой, потерять индивидуальность, чтобы парадоксальным образом обрести новое [?][?]ό.

Не все возвращаются. Sex, drugs, rock"n"roll - слишком заманчиво, чтобы быть истиной. Культ Деметры включал надрезанные маковые коробочки. Элевсинские мистерии содержали Диониса не только в виде гранатового зёрнышка. Кора - Персефона - уходит в землю, чтобы прорасти зерном, а не виноградом, однако и злак продолжает нести в себе "дистиллят Диониса". Бог оргий и половой распущенности несёт не сладость. Он не благодушен - предельно жесток.

"Плохо", "страшно", "опасно". Ещё три слова - диагноз: критика вскрывает смысл. Литература-как-симптом - это занимает автора, но и литература-как-лекарство тоже не последний указатель Татаринова на избранные произведения. Автор "Диониса и декаданса" погружает читателя в хаос, но в нём отыскивает пути преодоления депрессивного сознания.

Евгений МАЛИКОВ

Книга воды (толчённой в ступе)

ЛИТПРОЗЕКТОР

Владимир ТИТОВ

Начну эту статью с резкого, прямо-таки экстремистского заявления.

После выхода в свет романа "@р[?]байт . Широкое полотно" окололитературные блогеры и хипстеры, провозгласившие друг друга модными интернет-писателями, должны дружно утопиться в кипящем драконьем помёте. Ибо представитель старшего поколения обставил их на ниве - или стезе - интернет-литературы, как щенят, пусть они и научились тыкать в клавиши раньше, чем узнали буквы. Снимаем шляпу перед подвигом 66-летнего ветерана Евгения Попова, прорубившего широкую просеку в нехоженом лесу сетературы. А все, кому придёт в голову повторить его опыт, обречены на звание эпигонов и подражателей.

Сей достопочтенный муж написал "интернет-роман" в соавторстве с парой сотен пользователей блогохостинга Livejournal. com. Методика, которую он использовал, божественно проста. Главы своего "интернет-романа" он публиковал в своём блоге и предлагал подписчикам высказаться по определённому кругу вопросов. А у блога больше восьми сотен подписчиков, и эти подписчики - живые люди, а не боты, притом люди интеллигентные, то есть словоохотливые и готовые высказывать мнение по любому поводу. Дискуссии, развёрнутые ими, составляют две трети общего объёма книги. Опять-таки обратим внимание на похвальную щепетильность господина Попова, добросовестно перечислившего в приложении всех своих "соавторов", чьи реплики соткали "широкое полотно". Конечно, их юзернеймы ничего не скажут 99,99% читателей книги, да и вряд ли читатели вообще обратят внимание на этот гомеровский перечень, - но вклад комментаторов в создание книги отмечен.

Как таковой сюжет в книге отсутствует. Каждая глава начинается стандартно: "Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно на тему[?]" Темы, занимающие воображение писателя Гдова, поистине монументальны. То его захватывает идея "преемственности поколений в период резкой смены идеологических установок в стране" (уф!), то гипотеза, что "у каждого времени - своя мерзость", или "любая власть - это грех перед Богом". Но монументальный замысел каждый раз остаётся невоплощённым. Мысль писателя Гдова скачет слишком быстро, чтобы надолго задерживаться на каком-то конкретном предмете. Подумав о заключённом Ходорковском, через пару абзацев уже думает о шпионе Пеньковском. То он погружается в воспоминания о юности, "обратив свой взор рассеянный на зубчатый кусок северной никель-кадмиевой руды" - не существующей в природе, по мнению геолога из комментариев. То высчитывает, каких генсеков и президентов повидал на веку, то вдруг вспоминает почивших в бозе советских литераторов (с краткими комментариями набирается на пять страниц)[?] Иногда творческий порыв уводит в сторону незначительная бытовая деталь. Вот на кухню, где пытается работать писатель Гдов, явилась кошка "с меркантильными целями получения пищи и питья". Её явление включает в голове писателя Гдова сложный и прихотливый ассоциативный ряд: