Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6387 ( № 40 2012)

- Ну и кто её так назвал: царь, Ленин, Сталин? Неужели, понимаешь, и следов никаких нет. Что здесь пустыня, что ли, до этого была?

- А знаете, на счёт старух это весьма интересное наблюдение. Да-с-с. В старину место от Варварских до Ильинских ворот считалось в Китай-городе самым гиблым и нечистым. Людишки здесь какие-то тёмные в лачужках убогих ютились. Разбоем и воровством промышляли, краденым приторговывали. И ещё изготовляли здесь самые лучшие в Первопрестольной приворотные снадобья и самые страшные яды. По тем временам такой промысел считался тяжелейшим преступлением, и уличённого в сим наинепременнейше ждала наилютейшая смертная казнь. Да-с-с. Так вот, ремеслом этим особенно славились московские ведьмы. Извините, я не утомил вас?

- Да куда там утомил! Видите, профессор, семейство всё собралось. Ты это там, Татьяна, распорядись по части чая, а мы тут с учёным пока по маленькой вмажем! Правильно я говорю?

- Нет, нет! Большое спасибо, я после операции вовсе не пью! Возраст уже, знаете ли! - памятуя наставления охраны, замахал руками профессор.

- Ну э-т-о, - растягивая слова, явно обиделся Ельцин, - неволить мы, конечно, никого не будем[?]

Наина Иосифовна, не дожидаясь обострения ситуации и обрадовавшись отказу Веселовского, быстренько подала на небольшом серебряном подносе рюмку заранее разбавленной водки и маленький солёный огурец.

- Или ты сговорилась с Коржаковым и вы на пару разбавляете водку водой, или завод "Кристалл" к едрёной матери разгонять надо, а весь Минпищепром сажать в тюрьму, - хрустя огурцом, произнёс Борис Николаевич. - Ну и что там, понимаешь, с этим ведьмами или как их там?

- А с ведьмами, да-с-с, - явно смутившись, продолжил учёный - ситуация следующая. Наша среднерусская ведьма в отличие от молодых и соблазнительных малороссийских и литовских, то бишь белорусских ведьмочек, как раз выделялась прежде всего своим преклонным возрастом и неприятной внешностью. Отсюда, вполне допустимо, что лачуги эти населяли, как вы справедливо заметили, именно старухи. Да-с-с, может, вы и правы, может, и правы. Мне вот, признаться, подобная мысль за столько лет работы в теме в голову ни разу не пришла. Да-с-с.

- Папочка у нас умница, - обнимая отца, проворковала Татьяна. - А скажите, Кондратий Карлович, а кроме жилья нечисти, что-нибудь ещё на этом месте было?

- Конечно, было, как же не быть, Татьяна Борисовна. Лет двести, а может, и более гудел здесь, под Китайгородской стеной, самый настоящий толкучий рынок, барахолка по-современному. Что только не предпринимали цари и власти, всё было без толку. Это, знаете как с тропинками на вновь сооружённых газонах, сколько ни стараются архитекторы планировать удобные дорожки, всё равно люди будут ходить по-своему, и так не только у нас России, так во всём мире. Вон в Германии в новых скверах и парках вообще не планируют пешеходные дорожки, а ждут, пока народ сам их протопчет.

- И правильно, кстати, делают! - оживился президент - я тоже у себя в Свердловске, понимаешь ли, при благоустройстве новых микрорайонов так же поступал. Народ уважать и знать надо. Ну а что с базаром-то этим стало? Давайте, понимаешь ли, закругляться будем да и спать. Поздно уже.

- А сгорел рынок со всеми нечистями и постройками в восемьсот двенадцатом году, когда наполеоновские солдаты Москву жгли. Да-с-с. И ещё в дополнение к так называемому мистическому аспекту следует добавить, что раньше до рынка, до Китай-города, да и до самой Москвы было на этом месте какое-то потайное кладбище. Уж покойников ли там хоронили или останки жертв, принесённых идолу, который вроде как стоял на нынешнем Боровицком холме, не знаю. Да о том доподлинно никому не известно, времени уйма минуло, может, тысяча, а может, и более лет. И ещё одна особенность: на этой площади все расположенные на ней дома имеют только чётную нумерацию, а вы знаете, куда и по какому случаю несут два цветочка. Так что невесёлое место выбрали себе московские купцы в начале революционного века для строительства своего делового, как бы сейчас сказали, центра. А уж в двадцатые годы сюда вселились большевики[?] - произнёс последние слова историк и испугался. Однако на непочтительность к большевикам никто из высокого семейства не обратил внимания. Уже при расставании, тайком от родителей, Татьяна Борисовна взяла с профессора честное слово, что он обязательно проведёт с ней персональную экскурсию по обещанному отцу маршруту. Учёный с радостью согласился.

Конечно, ничего подобного генсеки и члены Политбюро не знали, да, собственно, и знать не хотели. Им просто было некомфортно на Старой площади не из-за чертовщины какой-то и прочей там мистики, а из-за элементарного страха, который цепкой кошкой, помимо их воли, хранило подсознание. Уж специально ли это кто-то делал или случайно, но в каждой властной голове жила чёткая нейролингвистическая установка приблизительно такого порядка: "Где тебя вписали в книгу избранных, там могут и вычеркнуть!"

Спасением от Старой площади мог быть только Кремль! Так им казалось, и туда, за спасительные флажки красных стен и башен, стремились наперегонки начальники, не ведая того, что из-за флажков дороги обратно уже не будет. Осознание этого если к кому-то и приходило, то, как правило, слишком поздно. А пока, несмотря на свой казарменный вид, крепостные постройки внутри сверкали дворцовым блеском. Никакие перемены, революции и перестройки были не властны над давным-давно заведёнными кремлёвскими порядками. Всё здесь дышало державностью. Кремль с самого своего основания был и крепостью, и символом, и музеем, и общежитием, и храмом, и всё это в одном лице.

Каждый очередной генсек или президент, перебравшись за красную стену, начинал свою здешнюю жизнь с традиционного знакомства с новым хозяйством. В обязательном порядке давал указание что-то переделать, перекроить, изменить и, как правило, требовал оборудовать себе новый кабинет, как бы отмежёвываясь от дел своего предшественника. Вслед за хозяином осваивали новые пространства и его семья, а затем уже пришлая с ними челядь. Были, конечно, среди них любители заглянуть в тайные кремлёвские ходы и подземелья, благо их здесь осталось ещё предостаточно. Одним из заядлых подземщиков слыл небезызвестный нарком Ягода, того Сталин иногда называл Минотавр Наркомович и всё допытывался, что тот ищет в московских подземельях. Среди новых таких фанатов замечено пока не было, хотя кто его знает. Ходит ведь чиновный народ смотреть и на работу археологов, если строители, прокладывая очередную трубу, натыкаются на какие-нибудь древности. Бывают и куда более жуткие находки. Вон весной девяносто четвёртого года прошлого века под полом одного из подвалов Арсенала нашли шестьдесят человеческих скелетов с дырками в черепах. Археологов в Кремль звать не стали, чтобы шума лишнего не поднимать. Всё в подлунном мире живёт своей явной и тайной жизнью - и люди, и древние замки, которые тоже имеют свои тайны и не очень желают с ними расставаться.