Газета Завтра Газета - Газета Завтра 384 (15 2001)

Но сказать, что мы весь этот год чаи распивали с кремлевскими сушками, нельзя. За этот год подготовлены позиции для нового прорыва. Как на фронте перед большим наступлением накапливают скрытно орудия, танки, боеприпасы, прокладывают рокадные дороги, формируют дивизии, точно так же в оппозиционной среде за это фронтовое затишье были сделаны большие накопления. Я могу их просто перечислить, а ты можешь что-то добавлять или отвергать.

Думаю, одним из главных достижений этого условно тихого периода было создание осмысленной, проработанной, апробированной в академических и общественных кругах концепции нового курса. И это не эмоционально, это не связано с пресловутым "булыжником пролетариата", это не связано с романтизмом предшествующих революционных периодов. Это стало очень серьезной работой нашей организации, нашей элиты, близких к ней кругов патриотически настроенных интеллектуалов. И этот альтернативный курс стал уже, повторяю, достоянием не только наших кабинетов или каких-то узких кругов. Он вошел в жизнь многих губернаторов, о нем узнала страна, он поддерживается крупными технократами, крупными учеными. Он превращается в общепринятую альтернативу грозящей национальной катастрофе. И это колоссальное достижение тихого периода, когда думали, сверяли, спорили, создавали новый язык, вводили новые категории в обращение, мучительно вводили. Это было непросто.

Второе. С уходом Ельцина завершился романтический период нашего сопротивления, вершиной которого стало восстание 1993 года. Это был мир митингов, мир блестящих политических лидеров, ораторов, которые взлетали, как кометы, и гасли. Это был очень яркий и трагический период сопротивления. Но он завершился, и вместо него наступает другой период. Народно-патриотический союз России, который минувшей зимой провел свой съезд, создал свою программу, переформировал кадры, теперь тихо и без шума прорастает в регионы, в провинции, множа там свои новые ячейки. НПСР подготовлен для создания нового политического фона. Можно сказать, что мы построили современной марки автомобиль, вот он сошел с конвейера, блестит отделкой, у него широкие шины с хорошим протектором, емкий бак, у него сверкают стекла, красуется эмблема НПСР… Но в бак еще не залили горючее, шины ни разу не коснулись дороги, и нам предстоит еще этот автомобиль испытать — способен ли он преодолеть политическое бездорожье России, или он пригоден только для широких столичных автострад? Станет ли он действительно народным автомобилем, или останется выставочной моделью? Надеюсь, что новый НПСР — это реальная политическая машина. Вот эти две вещи мы сделали, но их явно недостаточно.

В.Ч.Да, прошедшая внутренняя организационная и идеологическая реструктуризация многого стоит. И проходила она, конечно, не за чаями и отнюдь не в период политического затишья. Началось все гораздо раньше. Началось все с боев за Госдуму, за президентство. Именно тогда, еще в 1999 году, были созданы первые наработки нынешней экономической программы. Потом мы пришли и к VII партийному съезду, где была проведена серьезная инвентаризация всего идеологического инструментария. Это было совершенно необходимо. Без этого в новом времени шагу ступить нельзя.

Я скажу, какие у меня переживания. Вот сейчас мы явились свидетелями неожиданной и оглушительной победы молдавских коммунистов. Я слежу день за днем, как они приступают к государственным штурвалам, как там выбирают спикера, как выбирают президента, стремлюсь расслышать и понять каждое оброненное слово, заранее увидеть, как намерены распутывать самые сложные узлы: с экономикой, с Приднестровьем, с русским языком, с союзом славянских государств… Такая повышенная чувствительность оттого, что я не знаю, насколько готова компартия Молдавии к государственному творчеству в новом веке. Ведь она получила от народа очень серьезный мандат доверия. Это вопрос, так сказать, жизни и смерти коммунистической идеи на молдавской земле, и не только там, если не будет мандат реализован, если не будут шаги компартии созвучны тем надеждам, которые у народа уже стучат в висках.

Так вот, то, что российская левая оппозиция имеет сейчас очень основательную разработку государственного управления, это очень ценно... Складывается и свой "теневой кабинет". Мы с тобой на газетных полосах кое-что апробировали и получили самую добрую реакцию — не только от читателей, но и от тех, кто нашу позицию не разделяет и предпочел бы вовсе не читать наши газеты. У нас просто выведывают информацию о "портфелях" и персоналиях. Высказываются всякие догадки и в прессе, и на телевидении, и в Интернете.

Сейчас, попросту говоря, левая оппозиция может выложить на стол свои карты, и людям будет очень легко судить, чего ждать от патриотов и коммунистов,— здесь нет ничего загадочного. Больше того, думаю, это все лежит и на столах у наших властей и на столе у президента. Наши программные разработки получили поддержку некоторых региональных лидеров. Осталось в памяти заседание Госсовета, на котором выступал Ишаев со своим докладом — он во многом базировался на экономической программе оппозиции. Но президент в своем послании даже не рискнул коснуться этого: ни в полемическом, ни в каком другом плане…

А.П. Нельзя обойти и те упущения, которые есть в нашей работе и в работе нашего оппозиционного штаба. Эти упущения мне кажутся драматическими еще и потому, что говорено о них не раз, острота их осознается, но ничего не делается для того, чтобы их преодолеть. К этим упущениям я бы отнес, прежде всего, три момента — конечно, их гораздо больше, но эти три видятся мне основными.

Первое. По-прежнему в абсолютно неудовлетворительном положении находятся оппозиционные средства массовой информации. Это игнорирование, пренебрежение, непонимание роли СМИ в современной политической борьбе просто удручает. Сегодня НТВ как СМИ не просто страну — весь мир на уши поставило. Под НТВ американцы канонерки могут прислать в Черное или Балтийское море — вот что такое СМИ сегодня. У оппозиции их так мало: несколько газет, включая две наши, крохотная радиостанция, издательство, и они берут на себя весь тяжкий груз сопротивления этим тотальным пропагандистским машинам буржуазии. Иной раз под вечер без сознания от усталости валишься, словно только что из рукопашного боя вышел. Затаскиваешь свою газету "в ремонт" каждый вечер, как танки под Сталинградом: изломанную, искореженную, с пробитой броней, с заклиненными башнями — и за ночь наши работяги, тоже падающие без сил от недосыпа и голода, восстанавливают их, чинят, варят металл — и наутро снова в бой. А наши товарищи по патриотическому союзу словно не замечают этого. Им кажется, что эти танки так и будут воевать. Что топливо для них найдется само собой, что у них — вечный двигатель, что броня сама собой заваривается, что экипаж машины боевой — бессмертен, и никуда не денется, что три танкиста: Титов, Чикин и Проханов — будут оставаться на своих местах. Это какое-то необъяснимое отношение, непонимание законов, по которым живет общество, и непонимание основ политической борьбы. Ну пригляделись бы к противнику, уяснили, как все делается по ту сторону баррикад. По-прежнему мы фактически брошены нашими товарищами на произвол судьбы. Они успешно работают в Думе, регулярно посещают Страсбургский форум, респектабельны, улыбчивы и выглядят беззаботно. И если мы вдруг завтра исчезнем — не выдержит сердце или что-нибудь еще случится, то политически газета умрет. Это заметят люди, но, кажется, отряд не заметит потери бойца…